— Что именно?
— Что человек этот, милый мой, хромал на правую ногу!
Док Густо прокашлялся и недоуменно посмотрел на генерала Голубкова. У того был серьезный, озабоченный вид, и Док проговорил:
— Ой, Константин Дмитриевич! — сказал с легкой укоризной Док. — Уж не подгоняете ли вы версию под слова этого Ламбера, утверждающего, что перед потерей сознания он видел… этого самого Тамерлана, страшного хромца черт знает из каких веков? Константин Дмитриевич, мы работаем по реальным фактам, от этой чертовщины вы уж нас увольте!
— А я тебе реальные факты и привожу. Этот хромой спускался к машине незадолго до того, как на место прибыла оперативная группа. Понятно, что я не полный идиот, чтобы соглашаться с Ламбером и верить, что этот хромой — среднеазиатский царь, умерший шесть веков тому назад. Это, само собой, чушь. Но все-таки в словах Ламбера есть какое-то зерно истины. Чутье мне подсказывает, что копать нужно не здесь. Копать нужно в Узбекистане, там, где работала экспедиция Леона Ламбера…
— В Самарканде, то есть в окрестностях.
— Там, где сейчас находится Пастух, — закончил Голубков. — Восток дело тонкое, против этого не попрешь… Ну а тебе, Док, пока поручается курировать этого Ламбера до полного его восстановления.
— А дальше? — спросил Док.
— А дальше будут особые на то распоряжения начальстве. Вроде бы, с одной стороны, пока совсем не ваш профиль, а с другой — как мне вас не привлечь, если там, — Голубков выразительно показал глазами вверх, — очень уж интересуются этим делом…
III
Самарканд, апрель 200… года
Пастухов
Я проснулся оттого, что мне почудилось, будто я проваливаюсь в глубокий погреб. Но, вопреки ожидаемой прохладе, которая обычно устанавливается в хороших погребах, на меня пахнуло таким жаром, что я немедленно почувствовал себя надетым на вертел поросенком, назначенным почетным гастрономическим блюдом. Я открыл глаза и понял, что просто-напросто выпал из гамака. Песок под ним был раскален до такой степени, что мои ассоциации с поросенком были неудивительны. Да уж, Пастухов, дожили…
— Уф! — выдохнул я, вытирая рукой пот. — Жара!..
В этот момент я мысленно позавидовал собственной жене, Ольге, и дочери Насте, которые сейчас находились в Ташкенте, а гостях у двоюродного дяди жены, Григория Азарьевича, и, верно, в данный момент спокойно сидели а хорошо кондиционированной, совершенно европеизированной квартире. Сам я подумал, что к благам цивилизации я всегда могу приобщиться и в Москве, и потому отправился из вполне благопристойного, многоэтажного Ташкента в Самарканд. Здесь я жил уже два дня. Древний город, на улицах которого можно было встретить удивительное смешение времен и племен — от современных американских джипов с ташкентскими, душанбинскими даже московскими номерами до одногорбых верблюдов, погоняемых патриархальными узбеками в рваных полосатых халатах.