– Золотые Маски должны были противодействовать преступлениям Мансура и его сообщников, должны были защищать невинных и беззащитных и наказывать виновных, их правилом было изречение: «Бог есть любовь! Все люди братья!»
– Это прекрасное изречение, отец, о, если бы все люди следовали ему!
– С моей смертью дело Золотых Масок не заканчивается, – продолжал старик, – другой будет их главой, им остается еще много сделать, и я боюсь, что они недолго будут в состоянии противостоять злу. Но я чувствую, что мои силы ослабевают, мои минуты сочтены, и мне еще много остается сказать тебе, дочь моя. Я знаю, что ты находишься под защитой Сади. Он благородный человек, я оставляю тебя ему, будучи убежден, что он составит твое счастье. Но послушайся моего совета: не оставайся в Турции. Уезжай вместе с Сади и создай себе в другой стране семейный очаг, потому что здесь ты подвергаешься опасности лишиться своего защитника.
– Ты желаешь, чтобы мы уехали, отец мой? Чтобы мы оставили Стамбул? После твоей смерти ничто не будет удерживать меня в стране, где ты и Сади не испытали ничего, кроме несправедливости и притеснений.
– Совершенно верно, дитя мое, твое обещание успокаивает меня. Такие люди, как Сади, редки в Турции, и зависть преследует их. Неблагодарность была наградой за его дела, я знаю все. Он не обогатился, будучи визирем, но в его бедности он будет счастливее всякого богача. Кроме того, ты получишь в наследство все мое состояние, которое хоть и не так велико, как отыскиваемое сокровище Абассидов, но оно не стоит ни одного чьего-либо вздоха, ни одной слезы и приобретено честным путем.
– Я не знала, что у тебя есть состояние, отец.
– Мое состояние – сто тысяч фунтов стерлингов, лежащих в английском банке. Бумаги для получения их будут переданы тебе муллой Кониара или кем-нибудь из братьев нашего общества.
– Какое богатство, отец! – вскричала Реция.
– Хочу, чтобы оно принесло вам счастье. Но меня беспокоит еще одно, – сказал Альманзор слабеющим голосом.
– Что такое, отец, говори, твоя воля для меня священна, – сказала Реция дрожащим голосом.
– Мы должны проститься, дочь моя. Я старик и уже довольно прожил на свете. Я чувствую, что настает моя последняя минута…
Реция рыдала и покрывала поцелуями уже холодевшие руки отца.
– Благословляю тебя, дитя мое… Знай, что я больше не мусульманин… Я христианин… Обряд крещения надо мной совершил иерусалимский патриарх. Мое последнее желание… Чтобы и ты по убеждению перешла со временем в христианство… Потому что эта религия учит: «Бог есть любовь… Все люди братья…»