Действительно, придуманное Золотыми Масками наказание было ужаснее смерти. Они свели здесь двух преступников, руки которых были запятнаны кровью бесчисленного множества жертв. Мансур, эта хитрая гиена, совесть которого не трогали вопли стольких несчастных, павших жертвами его планов, Мансур, казалось, смирился со своей судьбой и со свойственной ему предприимчивостью начал заботиться о себе. Может быть, он надеялся на освобождение. Нагруженный птицами, убитыми на охоте, Мансур не заметил Лаццаро, до того пораженного встречей, что он еще не придумал, что ему делать.
Шалаш, построенный Мансуром и защищавший его от палящих лучей солнца, возбудил в Лаццаро сильную зависть и желание завладеть им. Делить же его со своим смертельным врагом греку и в голову не приходило. Во всяком случае, даже поселись они вдвоем, эта жизнь должна была скоро окончиться смертью одного из них, а Лаццаро, конечно, не желал быть этим одним. Кроме того, Лаццаро имел то преимущество, что знал о присутствии Мансура, тогда как последний ничего не знал о греке.
Вечер скоро наступил, и Лаццаро начал чувствовать страшную жажду. Наверное, в шалаше у Мансура было чем утолить ее. Лаццаро бродил около шалаша, как вдруг Мансур вышел из него, по всей вероятности, вдоволь подкрепившись пищей и питьем. Казалось, с наступлением ночи Мансур снова отправлялся на охоту, так как он нес ружье за спиной.
Лаццаро бросился на землю и старался прицелиться в Мансура. Один выстрел – и все было бы кончено и ему нечего было бы бояться Мансура, но в случае промаха он узнал бы о присутствии врага. В то мгновение, когда Лаццаро хотел спустить курок, Мансур вдруг повернул направо и исчез за стволом дерева. Грек не мог достичь своей цели, случай спас на этот раз Мансура. Приходилось снова ждать удобного случая, так как Лаццаро решил непременно убить Мансура. На этот раз грек удовольствовался тем, что отправился в шалаш Мансура, чтобы утолить жажду.
Войдя внутрь, Лаццаро невольно должен был удивиться благоразумию Мансура. Весь шалаш, как пол, так и стены, был покрыт шкурами животных. Во время дня они защищали от солнца, а ночью сохраняли тепло. Во внутренней части шалаша было устроено нечто вроде очага из камней, на котором висели куски мяса, приготовленные для копченья. Около очага висели сабля и нож. Но Лаццаро сильно мучила жажда, а он до сих пор еще не находил, чем утолить ее. По всей вероятности, если у Мансура была вода, то он зарыл ее, но куда? Выйдя из шалаша, грек заметил около него довольно большой камень и решил, что, вероятно, Мансур прячет под ним воду. Отодвинув камень, он начал рыть землю и, действительно, очень скоро отрыл бочонок с водой, из которого и поспешил утолить жажду.