— Иди сюда, Бен! Ну давай, напрягись! Я пришла, чтобы поделиться с тобой своим десертом!
Бенуа наконец-то удается подняться на ноги, но его охватывают сомнения. А вдруг это какая-то очередная пакость?
— Да иди же сюда, Бен, не бойся! Сегодня вечером я настроена миролюбиво. Смотри, у меня нет с собой никакого оружия…
Бенуа стоит, опираясь одной рукой о стену, и недоверчиво смотрит на поднос.
Затем он все-таки подходит к решетке и садится возле нее на пол. Лидия тоже садится на пол — по ту сторону решетки. Их разделяет лишь три-четыре десятка сантиметров.
— Что с тобой случилось? Ты боишься, что я тебя отравлю?
Она меняет тарелки местами: ставит поближе к Бенуа ту тарелку, из которой она только что съела кусочек лежащего на ней лакомства.
— Ну же, Бен, давай, ешь!..
Бенуа больше не заставляет себя уговаривать. Однако он так отвык от еды, что едва не поперхнулся, пытаясь проглотить первый кусочек.
— Нравится? Шоколадный торт! Это единственное блюдо, которое я умею более или менее хорошо готовить. Я ведь, откровенно говоря, не очень-то сильна в кулинарии!
Бенуа старается не спешить. Ему хочется насладиться каждым кусочком торта, хотя он испытывает огромное желание моментально проглотить его вместе с тарелкой. Расправившись с тортом, он выпивает из своего бокала шампанское.
Лидия смотрит на него не отрываясь.
Бенуа чувствует, что возвращается к жизни, что его силы восстанавливаются с невероятной быстротой.
Он прислоняется плечом к решетке. Лидия прикуривает сигарету и протягивает ее Бенуа. Он удивляется все больше и больше…
Засунув кончик сигареты в рот, он поспешно затягивается дымом, как истосковавшийся по марихуане наркоман. Да уж, это Рождество он запомнит надолго!
— Поскольку сегодня праздник, у тебя есть даже право на горячий кофе… Ты ведь хочешь кофе?
Бенуа в ответ лишь кивает.
— Я сейчас вернусь, — говорит Лидия. Она поднимается на ноги и забирает с собой опустевший поднос. — Через пару минуток.
Бенуа с удовольствием вдыхает сигаретный дым, наслаждается тем, что его желудок полон — ну, почти полон. Неожиданно подвалившее счастье.
Его ноздри начинает щекотать запах арабики. Лидия уже вернулась, и Бенуа поспешно тушит о пол докуренную им аж до самого фильтра сигарету.
Лидия протягивает ему чашку и запихивает в его согнутую ладонь два кусочка сахара.
— Спасибо, — бормочет Бенуа. — Большое спасибо.
— Видишь, я не такая уж плохая…
Бенуа, размешав в чашке сахар, осушает ее содержимое одним большим глотком — и тут же морщится.
Кофе — жутко невкусный. Но зато горячий.
От него по внутренностям Бенуа растекается тепло, прогоняя столь долго терзавший его озноб.