– Непрудную кто-то спрашивает… не знаете, она сегодня здесь? – спросила кого-то секретарша заплаканным голосом.
– Была, я ее видела в бухгалтерии. Ей Вячеслав Игоревич велел некролог написать…
– Непрудной? – переспросил третий голос, с легким восточным акцентом. – Некролог? Нашел кому поручить! Они же с Алиной были на ножах…
– В бухгалтерии? – переспросила секретарша и снова громко всхлипнула. – Пойду, поищу ее…
– Поищи, – отозвался голос с акцентом. – Что уж ты так убиваешься? Ты же с Симаковой не слишком дружила!
– А я всегда плачу, когда кто-то умирает… – призналась секретарша и снова всхлипнула, – жалко же человека… И вообще, Алина была еще совсем не старая…
– При чем тут возраст? – прозвучал второй голос – тот, что без акцента. – В аварию любой попасть может, хоть старик, хоть ребенок! Это же чистый случай!
– Вот то-то и оно! – вскрикнула чувствительная секретарша и зарыдала.
– Ты, кажется, в бухгалтерию шла…
– Иду…
Дверь хлопнула, и на какое-то время наступила тишина.
– Непрудная небось только довольна! – проговорил наконец голос с акцентом. – Теперь наверняка ее назначат директором…
– А я к ней всегда очень хорошо относилась! – несколько невпопад ответил второй голос, и снова наступила тишина.
Прошло еще несколько минут, как вдруг из кухни донесся оглушительный грохот.
– Фарш! – воскликнула Надежда. – Бейсик!
Два этих слова в любом сочетании составляли взрывоопасную смесь.
Надежда бросила трубку и помчалась на кухню. Здесь она застала ужасную картину. Почти последний день Помпеи в изображении Карла Брюллова.
Гусятница валялась на полу, среди осколков любимой Надеждиной чашки. Рядом лежала кастрюля, а чуть в стороне Бейсик с кровожадным урчанием пытался расправиться с фаршем. Это ему не удавалось, потому что фарш еще не успел оттаять.
– Бейсик, скотина! – закричала Надежда, по пути снимая с левой ноги тапку.
Бейсик покосился на нее, увидел тапку и, прижав уши, бросился под стол: он знал, что тапка в руках разгневанной хозяйки – грозное оружие ближнего боя.
Надежда бросила тапку вслед коту, разумеется, не попала и опустилась на колени среди учиненного Бейсиком разгрома.
Она собирала осколки любимой чашки (большой, с удивительно красивым красным петухом) и едва не плакала от обиды. Но самое неприятное, что обижаться в этой ситуации можно было только на себя. Ведь который уже раз Надежда наступала на одни и те же грабли! Прекрасно знала, что кота нельзя оставлять наедине с фаршем или с сырым мясом, не говоря уже о рыбе, – и снова надеялась на нехитрые защитные приспособления вроде перевернутой кастрюли и на силу собственного внушения… ведь знала уже, что Бейсик непременно исхитрится и преодолеет все препятствия, отделяющие его от добычи! Самое главное, что он и не голоден, но вот ему обязательно нужно добыть что-то самому, почувствовать радость охоты или разбоя…