– Женщина! – проговорила она, преграждая дорогу Надежде. – Вы что, не видите, тут идет подготовка к съемке! Проход запрещен!
– Но мне нужно выйти… мне нужно пройти к лестнице…
– Спуститесь на лифте! – отрезала помреж.
– На лифте так на лифте… – Надежда развернулась, дошла до лифта и нажала кнопку.
Кабина подъехала тут же.
Войдя в нее, Надежда задумалась о мире кино, в который случайно окунулась. Здесь все было не тем, чем казалось на первый взгляд. Люди играли чужие роли, покойники оживали, кровь оказывалась томатным соусом…
Но смерть оставалась смертью и в этом странном мире. И убийца должен быть найден и наказан… Так во всех фильмах показывают, так и в жизни должно быть.
Кабина лифта остановилась.
Надежда вышла из нее и с удивлением огляделась. Она оказалась не в холле особняка, а в каком-то большом, плохо освещенном помещении с бетонными стенами и низким потолком, на котором были развешены люминесцентные светильники. Впереди в несколько рядов стояли машины.
Наконец Надежда поняла, где она находится: в подвальном помещении, оборудованном под парковку. Должно быть, вместо кнопки первого этажа она по рассеянности нажала кнопку нулевого. Надежда повернулась, нажала кнопку лифта, чтобы подняться на первый этаж, но кабина уже уехала.
Ну ладно, отсюда наверняка можно без проблем выйти на улицу…
Надежда хотела было уже идти, но тут взгляд ее наткнулся на урну. Обычную бетонную урну для мусора, которая скромно притулилась в уголке. Точнее, взгляд Надежды задержался не на урне, а на картонной коробке, которая не влезла в урну и стояла рядом. Коробка тоже была самая обычная – из-под принтера, и Надежда вспомнила, что совсем недавно видела точно такую же коробку. Буквально полчаса назад муж покойной Алины Симаковой выносил в этой коробке ее вещи.
Вот, значит, как… Надежда немного постояла возле урны. Выходит, ничего ему не понадобилось, тут прямо и выбросил. Зачем тогда вообще приходил, ясно же, что ничего ценного человек в ящиках стола не хранит – так, барахло разное. Колготки запасные, чашку для кофе, мелочи дамские…
Надежда огляделась по сторонам, осторожно открыла коробку и тут же отшатнулась, потому что коробка была наполнена каким-то мусором. Блокноты для записей с оторванными обложками; рассыпанные листки; разодранная упаковка прокладок, каждая из прокладок развернута; две чашки (фирменные, с нарисованной на боку стилизованной кинокамерой и надписью «Гамма») со свежими трещинами – видно, коробку уронили. Отдельно валялась открытая старая косметичка. Все мелочи из нее были вытащены – помада, почти пустой флакончик духов, расческа с отломанными зубьями. Была еще пачка влажных салфеток – тоже разорванная, салфетки валялись кучей и уже начали сохнуть, несколько старых календариков за прошлый год, пара ручек – тоже фирменных, с надписью, пустая упаковка от колготок…