— Вектор-зона открыта, — доложил оператор.
— Пошла накачка, — в унисон ему отозвался второй.
— Диаметр линзы около сорока миль, — добавил третий.
Заговорили остальные операторы, словно соревнуясь между собой:
— Устойчивость линзы девяносто три и три…
— Мощность пять гиг…
— Концентрация ионов на седьмом нуле…
— Температура в зоне одиннадцать на кило…
— Зародыш вихревого ядра на высоте двух…
— Температура на объекте падает…
— Пошла инициация туч…
— Мы на максимуме!
— Прохождение инфра заблокировано…
— Держим час, — скомандовал Джонс.
— Спутник на векторе, — пробормотал Оуэн.
— Картинку.
На вспыхнувшем экране проявилось бескрайнее свинцово-серое поле в белых барашках — поверхность моря — и белое пятно над ним в форме медузы. Пятно росло на глазах, закрывая россыпь островов, ограничивающих Баренцево море, и объект между ними, появление которого взбесило американских бизнесменов, рассматривающих Арктику как свою собственность и не терпящих конкурентов.
— Линзирование закончено, — доложил первый оператор. — Началась автоактивация.
— Зона устойчива, — добавил второй. — Началась концентрация влаги.
— Отбой «Иксу».
— Есть отбой «Иксу»!
— Стандартная процедура, стоим сутки. — Джонс хлопнул дежурного смены по плечу, выбрался из кабины управления и, прищурившись, посмотрел на низкое солнце.
В районе остановки «Night sun» по-прежнему царили тишина и благость, океан был спокоен, ветер стих, температура не опускалась ниже нуля градусов, но в трёх сотнях километров от этого места, у берегов России, зарождался мини-циклон, и «увернуться» от него не мог никто, даже способная ходить своим ходом нефтедобывающая платформа.
Север Баренцева моря
23 мая, 23 часа 12 минут
Где-то наверху, на верхних уровнях платформы, послышался железный лязг, и Нефёдов с неудовольствием оторвался от чтения, отложил книгу.
Шёл двенадцатый час условной ночи, так как солнце в этих широтах с конца мая не опускалось за горизонт, но нефтяники жили по времени Москвы, работая посменно [1], вахтовым способом, и ложились спать, когда в окна лился поток оранжевого, густого, как сироп, света полярного солнца.
Кто-то постучался в дверь.
— Войдите, — разрешил Нефёдов; он был начальником морского нефтедобывающего комплекса, и входить к нему ночью решались немногие буровики.
Дверь открылась, впуская клуб холодного воздуха, вошёл широкий, могучий, как кузнец, бородатый Савельев, начальник смены.
— Виктор Дорофеич, там что-то непонятное начинается, посмотрел бы.
— Где?
— В атмосфере. Прогноз на трое суток благоприятный, никаких штормов и сильных ветров не предвидится, а холодает.