– Сюда, в дом… Я захожу – а он не отвечает. Лежит, стонет. У него жар, понимаете…
– Понимаю, чего уж, – философски вздохнула Настя.
Ахмед уже не лежал, а сидел – пытался встать и не мог. Пунцовое от жара лицо, хриплое дыхание. Увидев непрошеных гостей, хотел возмутиться, но закашлял, упал назад, на подушку. Опять зашевелился.
– Куда! Лежи-лежи! – строго прикрикнула на него Настя. – Упадешь ведь… Ой, дедушка-то наш и правда горит весь. Дай тебя послушать, дед… И не толкайся, тоже мне. Дыши…
Настя осмотрела Ахмеда, который был даже не в силах ей сопротивляться, и изрекла свое резюме:
– В больницу надо.
– Нет, – сипло исторгнул из себя Ахмед.
– Ну ты ж не хочешь помереть тут, дед? – удивилась фельдшерица.
– Нет! Не поеду.
Ласунская и Рожкина, а также другие местные жители, стоявшие в дверях, принялись уговаривать Ахмеда ехать в больницу.
Тот еще больше разозлился:
– Нет! Я тут дом сторожу! Мне нельзя! Нет!
– Тебе уколы надо делать, каждый день, понимаешь…
– Ты делай!
– Да на мне три деревни, уйма больных, и прием я еще веду, с утра… У меня нет времени к тебе каждый день ездить, – пыталась втолковать Ахмеду Настя.
– Давайте я буду ему уколы делать, – вдруг сказала Мария. – Я не медсестра, но я умею. Я отцу их делала, и матери… Я умею.
– Умеешь? Ну и славно. Присмотришь тогда за дедом, – сразу же согласилась Настя. – А будет ему хуже – сразу же мне звони. Вот рецепт на лекарство. На станции аптека, там купишь… Я тут все написала, что и как.
У Насти зазвонил сотовый.
– Алло! Что, уже рожает?! Блин, я же сказала, ее вчера еще надо было везти в область…
Фельдшерица стремительно исчезла.
Ахмед лежал на кровати, тяжело дышал. Смотрел на Марию темными, полными бешенства глазами.
Но ее это ничуть не смутило. Во-первых, она чувствовала жалость к старику, даже несмотря на его вредный характер, во-вторых, это была… компенсация, что ли? Ну да, она, Мария, воровала в его саду вишни, а теперь она просто обязана компенсировать ему этот ущерб. Не материальный, конечно же, нет.
– Ладно, давай, я тебя до станции отвезу, – вздохнула стоявшая в дверях Рожкина. – Мне все равно туда надо.
– Ксюша, а меня захватите? – вдруг насупилась Ласунская. – А то этого автобуса не дождешься… Мне завтра в редакцию текст сдать.
– А куда я денусь, – сварливо произнесла Рожкина.
Мария закрыла калитку в воротах вишневого сада, предварительно убедившись, что любопытствующие покинули территорию, и отправилась вслед за Рожкиной и Ласунской.
…Она приходила к Ахмеду два раза в день, делала ему уколы, как прописала фельдшерица.
Поначалу Ахмед ворчал, ругался, сопротивлялся даже, лишь после долгих уговоров позволяя засучить рукав у рубашки… Как будто ему было стыдно оголить даже предплечье перед чужой женщиной.