— Не рассказывай — знаю. У нас добрых три годыны. Выведу вас как арестованных без ночных пропусков, вроде бы в комендатуру, а на самом деле к Кривобалковским катакомбам. Вход знаю.
— А патруль?
— Прошмыгнем. Если не поверят, кончим. Больше двух человек не ходят. Ты одного, я другого. — Он протянул мне новенький «вальтер». — Стреляй в упор, прижав дуло к телу, — меньше шума.
Как мы дошли, вспоминать не хотелось. Длинно и муторно. Но все-таки я доказал Паулю, что даже один просчет в партии может окончиться поражением сильнейшего.
Потом нам сказали, что гауптштурмфюрер Гетцке бренное свое существование закончил. Его умертвили ручной гранатой на Соборной площади, когда он, выйдя из машины, зачем-то пошел к киоску напротив. Взрывом сорвало ему все лицо, так что узнали Гетцке только по документам. Повторяю, я долго жалел потом, что то была не моя граната.
Лента воспоминаний раскручивается и гаснет. Я встаю с кресла и подымаюсь на капитанскую палубу. Капитан встречает меня в точно сотканном из сахарной пудры мундире с пуговицами и нашивками, отливающими червонным золотом. Он высок, русоволос и красив, этакий экранный вариант моряка. Создает же господь бог такую картинную человеческую породу.
К тому же он еще и умен.
Внимательно, очень внимательно рассмотрев мое служебное удостоверение, он приглашает меня в кабинет. Хорошие копии Тернера и обрамленная тонким багетом гравюра легендарного парусника «Катти Сарк» украшают стены.
— Чем обязан? — спрашивает он.
— Есть подозрение, что один из пассажиров рейса выдает себя за другого. Пока только подозрение. Возможно, это честный советский гражданин, а возможно, государственный преступник. Хорошо замаскированный и очень опасный.
— Что требуется от меня?
— Обеспечить мне радиотелефонную связь с Одессой, а возможно, и с Москвой. Гарантировать полную секретность операции и молчание тех, кто будет в нее посвящен.
— А если он сойдет в первом порту? Скажем, здесь же в Ялте или в Сочи?
— Пока он ничего не подозревает. Да и невыгодно ему «раскрываться»: он уверен, что против него никаких доказательств.
— Я не должен знать, кого вы подозреваете?
— Почему? Фамилия его Сахаров. Сидит с женой за нашим столиком в ресторане. Никаких инцидентов в пути, полагаю, не будет.
В радиорубке я связываюсь по радиотелефону сначала с Одессой. Полковника Евсея Руженко знаю лично, представлений не требуется, и разговор начинается сразу же, без преамбулы.
— Звоню с теплохода «Иван Котляревский». Стоим в Ялте.
— В отпуску?
— Прервал отпуск. Срочное дело, Евсей.