! А мы даже ни разу
не
обсуждали ее.
— Ну, никто из нас не знал точно, в каком они будут настроении. Я думала, что после ухода Матушки Абагейл люди могут помрачнеть или даже озлобиться. А еще этот Импенинг, который разговаривает с ними, как какой-нибудь черный ворон…
— Как бы ему заткнуть рот, — произнес Стью задумчиво.
— Но все оказалось иначе. Они были так… преисполнены ликования просто из-за того, что оказались вместе. Ты почувствовал это?
— Да.
— Не думаю, что Гарольд спланировал все заранее. По-моему, он просто уловил момент.
— Я просто не знаю, как к нему относиться, — сказал Стью. — В тот вечер, когда мы искали Матушку Абагейл, мне его стало ужасно жалко. Когда подъехали Глен и Ральф, он выглядел просто ужасно, словно вот-вот готов был упасть в обморок. Но когда сегодня мы разговаривали на лужайке, и все стали поздравлять его, мне показалось, что он раздулся как жаба. Словно снаружи он улыбался, а внутри думал: Ну вот, теперь вы видите, чего стоит ваш комитет, горстка идиотов. Он похож на один из этих паззлов, которые в детстве никак не получалось собрать.
Фрэн вытянула ноги и посмотрела на них.
— Раз уж зашла речь о Гарольде, скажи мне, Стюарт, не замечаешь ли ты чего-нибудь необычного в моих ногах?
Стью посмотрел на них оценивающе.
— Нет. Разве что эти странные туфли из магазина на нашей улице. Ну а еще, конечно, они очень большие.
Она шутливо ударила его.
— Эти туфли очень полезны для ног. Все журналы говорят так. И у меня седьмой размер, для информации, что вовсе не так уж много.
— Ну и при чем тут твои ноги? Уже поздно, радость моя.
— Да ни при чем, наверное. Просто Гарольд все время смотрел на мои ноги, когда мы сидели на лужайке после митинга. — Она покачала головой и слегка нахмурилась. — С чего бы это Гарольду Лаудеру интересоваться моими ногами? — спросила она.
Ларри и Люси вернулись домой одни, взявшись за руки. Лео ушел раньше, чтобы побыть с «мамой-Надин».
Теперь, когда они подходили к двери, Люси сказала:
— Ну и митинг же у нас был. Я никогда не думала…
Слова застряли у нее в горле, когда в тенях веранды возникла чья-то темная фигура. Ларри почувствовал, как ужас пульсирует у него в горле. Это он, — промелькнула у него безумная мысль. «Он пришел за мной… сейчас я увижу его лицо.»
Но потом он удивился тому, как такая дикость могла прийти к нему в голову. Это была Надин Кросс, только и всего. На ней было платье из какого-то серо-синего материала, а волосы ее были распущены и рассыпались по плечам и по спине, черные волосы, простреленные абсолютно белыми прядями.