Мария пятилась от экрана, пока не наткнулась на стену и осела на пол, покрытый пушистым ковром, возле красной оконной шторы. Спрятав лицо в ладонях, она постаралась дышать помедленнее. Чувство было такое, что её похоронили заживо.
Неужели она ему поверила? Это уже почти не казалось важным. Что бы она ни сделала, он будет бомбардировать её подобными «доказательствами», упорствуя в своих утверждениях. Лжёт он преднамеренно, или введён в заблуждение другой версией самого себя, или всё-таки гипотеза пыли в самом деле верна, он никогда не выпустит её отсюда в реальный мир. Сумасшедший обманщик, ещё одна жертва или носитель истины. В любом случае освободить её он не может.
Её оригинал остался там – с деньгами для спасения Франчески. В этом и был смысл безумной игры: плата за риск собственной душой. Если она будет всё время помнить об этом, уцепится за это, вероятно, сохранит рассудок.
Дарэм гнул своё – то ли не замечал её состояния, то ли вознамерился нанести завершающий удар. Он говорил:
– Кто бы мог сработать всё это? Вы же знаете, сколько времени понадобилось Максу Ламберту на трансляцию всего одной бактерии из реального мира. Или вы правда считаете, что я сумел найти кого-то, способного произвести функционирующее и притом несуществующее псевдонасекомое прямиком из воздуха… не говоря про разумное насекомое!
Ладно, вы не можете лично проверить поведение макроскопических объектов на соответствие правилам «Автоверсума». Но вы можете исследовать все биохимические пути, отследить их обратно, к более древним видам. Можете посмотреть, как растёт эмбрион клетка за клеткой, понаблюдать за градиентами концентрации управляющих этим ростом гормонов, дифференциацией тканей, формированием органов.
Вся планета для нас – открытая книга; вы можете смотреть на всё что угодно, в любом масштабе, от вирусов до экосистем, от активации молекулы пигмента в сетчатке глаза до геохимических циклов.
В данный момент на планете Ламберт обитают шестьсот девяносто миллионов видов. Все подчиняются законам «Автоверсума». Все – и это легко продемонстрировать – происходят от одного-единственного организма, жившего три миллиарда лет назад, характеристики которого, полагаю, вы знаете назубок. Неужели вы верите, что кто-то мог изобрести всё это?
Мария сердито взглянула на него.
– Нет. Разумеется, оно эволюционировало, наверняка. А теперь можете заткнуться – вы победили, я вам верю. Но зачем вам понадобилось будить меня? Я здесь потеряю рассудок.
Дарэм опустился рядом на корточки и положил ладонь ей на плечо. Мария начала всхлипывать без слёз, одновременно пытаясь разделить свою потерю на части, которые поддавались бы восприятию. Нет больше Франчески. Нет Адена. Никого из её друзей. Никого из тех, с кем она когда-либо встречалась, во плоти или в сетях. Никого, о ком она когда-либо слышала: музыкантов и писателей, философов и кинозвёзд, политиков и серийных убийц. Они даже не мертвы, их жизни не остались в прошлом, завершенные и понятные. Они рассеяны вокруг неё в виде пыли, разъединённые и бессмысленные.