– Ладно, – бесстрастно произнёс Дарэм, – план Б. – Он обернулся к Марии. – Помните, мы как-то обсуждали изоляцию «Автоверсума»? Сделать его конечным, но лишённым границ… как поверхность четырёхмерного бублика?
– Да. Но он был слишком маленький. – Смена темы её озадачила, но отвлечься было приятно, разговор о старых деньках слегка успокаивал. – Солнечный свет тогда обходил бы кругом всю вселенную и через несколько часов снова вливался в систему. Планета Ламберт сделалась бы слишком горячей на очень долгий срок. Я пробовала разные трюки, чтобы поправить температурное равновесие, но ничто из правдоподобного не сработало, и границу пришлось оставить. Солнечный свет и солнечный ветер, проходя сквозь неё, исчезают, полностью удаляются из модели. А попадают в неё только…
Она вдруг остановилась. Поняла, что он попробует теперь.
Дарэм закончил вместо неё:
– Попадает лишь слабое тепловое излучение и малый приток атомов, как бы случайные потоки межзвёздного газа. Разумные граничные условия – лучше, чем система, по волшебству погруженная в идеальный вакуум. Но строгой логики в этом нет, и на уровне «Автоверсума» нет модели, которая точно воспроизводила бы происходящее. Это может быть что угодно.
Он вызвал вид на край «Автоверсума»; плававшие там атомы были так редки, что для поиска одного из них пришлось вызвать «Демона Максвелла». Программа, занимавшаяся подделкой правдоподобной межзвёздной среды, создавала атомы в тонком слое ячеек рядом с границей. Этот слой не подчинялся правилам «Автоверсума», иначе создавать атомы не удалось бы, но на соседние ячейки его содержимое влияло обычным образом, позволяя атомам крошечными ураганчиками проплывать сквозь границу.
Дарэм отправил субпроцессам творения атомов несложную команду, рассчитанную на то, чтобы затеряться в потоке существующих случайных запросов: поместить в определённую точку красный атом с заданной скоростью.
Сработало. Наколдованный атом появился в граничном слое, а затем перебрался собственно в «Автоверсум» точно по указке.
Дарэм отправил набор из тысячи подобных команд, и тысяча атомов отправилась вслед за первым; все двигались по идентичным векторам. «Случайный поток» перестал быть случайным.
Элизиум влиял на «Автоверсум» – они прорвались.
Репетто заулюлюкал. Земански загадочно улыбнулась. Марию затошнило ещё сильнее. Она надеялась, что «Автоверсум» окажется непроницаем, и тогда Элизиум, по симметрии, тоже может оказаться устойчив к взаимовлиянию. Два мира, противоречат они друг другу или нет, могли бы двигаться дальше по своим раздельным путям.