— Ну, что ты с ней будешь делать, — переживала соседка, — а я весь день на работе, даже встретить ее не смогу.
— Не беспокойтесь, тетя Нора, — сказал я, — мне все-равно делать нечего, вот и зайду за Машей в школу. Во сколько у нее уроки заканчиваются?
— Что я маленькая, что ли! — возмутился ребенок, — не надо меня встречать, сама дойду.
Тетя Нора только всплеснула руками.
Решили так — Маша из школы вернется сама, больничный парк обойдет стороной, а я буду ждать ее во дворе.
Я собаки не боялся, поэтому последние дни продолжал бродить по липовым аллеям. Дежурные милиционеры уже привыкли к моим ежедневным прогулкам и перестали обращать на меня внимания. Кабинет Лидского выходил окнами в парк и несколько раз я видел его за стеклом. Один раз он меня заметил и помахал рукой.
Сегодня я решил изменить распорядок дня, дождался пока соседки уйдут по своим делам, взял полиэтиленовый пакет и отправился в лес.
Сашка Петров рассказывал, что на просеках полно подберезовиков. Я с детства любил жаренные грибы и подумал, что самое время осмотреться и заняться «тихой охотой».
Стояла хорошая солнечная погода. Я бродил между березками, собирая последние осенние грибы. Ближе к высоковольтке росли «белоголовики», а возле самого леса — крепкие, на толстых упругих ножках, «черноголовики». Справа, из-за кустов, показались какие-то строения, но я решил обойти их стороной.
Увлеченный сбором грибов, я не сразу понял, что за мной наблюдают. Мягкие кочки глушили шаги и, если бы рядом не вспорхнула потревоженная птица, я бы его не заметил. Банник прятался за густым ивняком. Что он здесь делал было совершенно не понятно, потому что корзинки или пакета у него с собой не было. Я повернулся и пошел навстречу, приветливо подняв руку.
— Привет!
Он вышел из кустов и остановился, не доходя до меня метра полтора.
Тимофей был в том же старом, рванном плаще и сапогах, на голове кепка.
— Здравствуй, — сказал он, — грибы ищешь?
— Да. Вот сколько набрал.
— А собаки не боишься?
Глаза Банника слезились и лихорадочно блестели.
— Нет. Не боюсь. А что с твоей собакой? — спросил я.
— С какой?
Тимофей насторожился.
— Ну, с которой я тебя на днях видел, с немецкой овчаркой?
— Ах с этой, — Банник расслабился, — бегает, где-то.
— Ты поосторожней с ней, — сказал я, — живодеры бездомных собак ловят, как бы ее не поймали.
Тимофей неожиданно засмеялся. Смех получился нехороший, словно ворона каркала.
— Нет. Они ее не поймают, — сказал он и вдруг, совершенно театрально, стянул кепку, поклонился и ушел в кусты.
— Пока! — крикнул я вслед, но Банник не ответил.