– Мне нравится, как вы приподнимаете брови, когда чем-то недовольны.
– Я не напыщенный, – четко произнес он, наблюдая, как ее губы трепещут от желания снова рассмеяться.
– Возможно, я не совсем правильно выбрала слово.
– Совсем неправильно. – Он едва успел остановиться и не приподнять брови. «Черт бы побрал эту женщину», – подумал он, поклявшись ни за что не улыбаться.
– Консервативный. – Кирби погладила его по щеке. – Вот что я имела в виду.
– Уверен, для вас эти слова значат абсолютно одно и то же. Я ни тот ни другой.
Покачав головой, она внимательно оглядела его:
– Возможно, я ошиблась. Ошибалась раньше. Покатайте меня на спине.
– Что?!
– Покатайте меня на спине, – повторила Кирби.
– Вы с ума сошли.
Да, с мозгами у нее явно не в порядке.
Пожав плечами, она направилась к дому.
– Я знала, что вы откажетесь. Напыщенные люди никогда не катают других на спине. Это закон.
– Черт подери!
Она издевалась над ним, а он позволял. На мгновение он замер, спрятав руки в карманы. «Пусть играет в свои игры с отцом. А я на это не клюну». Снова выругавшись, он догнал ее.
– Вы – невыносимая женщина.
– Спасибо.
Оба уставились друг на друга: он – бессильно, она – задорно. Затем Адам повернулся спиной:
– Забирайтесь.
– Если вы настаиваете. – Она ловко запрыгнула ему на спину, откинула с лица волосы и посмотрела вниз. – А вы высокий.
– Это вы низкая, – поправил он и удобнее перехватил ее.
– В следующей жизни я буду пять футов семь дюймов.
– Вам бы еще добавить несколько фунтов к вашей фантазии. – Ее руки, лежавшие на его плечах, были такими легкими, бедра обнимали талию. «Глупо, – сказал он себе. – Очень глупо желать ее сейчас, когда она выставляет дураками их обоих». – Сколько вы весите?
– Ровно сотню. – Она небрежно помахала Джейми.
– А когда вынимаете шарикоподшипник из кармана?
– Девяносто шесть, если вам нужна точность. – Рассмеявшись, она быстро обняла его. Теплый смех беспокоил Адама. – Вы могли бы сделать что-нибудь дерзкое, например, не надеть носки.
– А следующим моим дерзким действием будет бросить вас на ваше симпатичное мягкое место.
– А оно и правда симпатичное? – Она болтала ногами взад-вперед. – Мне самой не видно. – Она обнимала его на мгновение дольше, это прикосновение казалось таким правильным, таким добрым. «Не поддавайся, – приказала она себе. – Следи за тем, что творишь. Если не допустить его близко к себе, все будет хорошо».
Наклонившись, она прикусила его ухо.
– Спасибо за помощь, матрос.
Прежде чем он успел ответить, она спрыгнула и устремилась к дому.
Поздней ночью, темной и тихой, Адам сидел в одиночестве в своей комнате. Держа передатчик, он вдруг понял, что хочет размозжить его на маленькие кусочки и навсегда забыть о его существовании. Никогда не возникало соблазна нарушить главное правило – никакой личной заинтересованности, которому он следовал безоговорочно.