Ну а что же муж, Шарль Бовари? Скучный, усидчивый тугодум, без обаяния, остроумия, образования, но с полным набором шаблонных идей и правил. Он мещанин, но при этом еще и трогательное, жалкое существо. Крайне важны две вот какие вещи. Он видит в Эмме и его в ней прельщает именно то, к чему она сама тщетно стремится в своих мечтаниях. Смутно, но глубоко Шарль чувствует в ней какую-то переливчатую прелесть, роскошь, мечтательную даль, поэзию, романтичность. Это во-первых, и в свое время я приведу примеры. Во-вторых, любовь к Эмме, растущая почти незаметно для самого Шарля, - настоящее чувство, глубокое и подлинное, абсолютная противоположность животным или мелкотравчатым переживаниям Родольфа и Леона, ее самодовольных и пошлых любовников. В этом привлекательная парадоксальность флоберовской сказки: самый скучный и нескладный персонаж книги - единственный, кто оправдан той дозой божественного, которая есть в его всепобеждающей, всепрощающей, неизменной любви к Эмме, живой или мертвой. Есть, правда, в книге и четвертый влюбленный в Эмму персонаж - но это всего лишь диккенсовский мальчик, Жюстен. Тем не менее рекомендую его вашему благосклонному вниманию.
Вернемся в то время, когда Шарль еще женат на Элоизе Дюбюк. Во второй главе лошадь Бовари - лошади играют в книге громадную роль, образуя собственную сквозную тему, - дремотной рысцой везет его к Эмме, дочери фермера - его пациента. Но Эмма не похожа на обычную фермерскую дочку; это изящная молодая женщина, "барышня", воспитывавшаяся в хорошем пансионе вместе с дворянскими дочерьми. И вот Шарля Бовари вытащили из сырой супружеской постели (он никогда не любил свою первую жену, стареющую, плоскогрудую, всю в прыщах, - чужую вдову, как, по воле Флобера, Шарль зовет ее про себя), и вот Шарля, молодого сельского врача, вытащили из унылой постели, и он едет на ферму Берто, где хозяин сломал ногу. Въезжая во двор фермы, его спокойная лошадь вдруг шарахается в сторону - легкое предзнаменование потрясений, предстоящих тихо живущему молодому человеку.
Ферму, а затем Эмму мы видим его глазами, когда он приезжает туда первый раз, еще женатый на незадачливой вдове. Полдесятка павлинов расхаживают по двору, будто неясное обещание, первый урок радужности. Можно проследить до конца главы мотив зонтика Эммы. Спустя несколько недель, в оттепель, когда сочилась кора деревьев и таял снег на крышах построек, Эмма стояла на пороге; потом пошла за зонтиком, открыла его. Пронизанный солнцем сизый шелковый зонт отбрасывал на ее белое лицо пляшущие цветные блики. Она улыбалась мягкому теплу, и слышно было, как падают капли, с правильной барабанной нотой, одна за другой, на тугой муар, на натянутый шелк.