разозлен. Я не собирался тащить свою задницу пешком до Мексики. Нет, мать вашу. Кто
в здравом уме считал, что я сделаю это? На хер это дерьмо. Я собирался пойти туда, куда
хотел.
Сразу, как только я оставил маленькую записку для Нан. Я споткнулся на ее
ступеньках и открыл дверь с помощью кода, который знал наизусть, затем выключил ее
сигнализацию. Как только стало безопасно войти внутрь, я взглянул на свою черную
одежду, улыбаясь своему мастерству взлома и проникновения. Я думал это дерьмо будет
сложнее. После восьми шотов текилы.
Я оставил записку прямо здесь, на ее кухонной столешнице. Она была простой и не
такой развеселой, как цветные конверты, которые Коуп заставил меня передать ей. В этой не
было никаких любовных соннет или любого другого дерьма, которое было в тех записках.
Неа . . . в этой была правда. То, что она должна была знать.
Потому что будь я проклят, если она была виновна. Она была слишком
несерьезной и слишком волновалась о своем следующем походе на маникюр или поездке
в Париж, чтобы быть задействованной в чем то криминальном. Это была не Нан. Если
Коуп пока не видел это, тогда он не был так хорош, как считали все остальные. Ему
стоило поработать над этим.
Дело в том, что я не верил, что он считал Нан связанной с этим. Он наблюдал за тем
как она ела, спала, смотрела сранный телевизор, принимала душ и все, черт возьми, что она
делала за последние два месяца. Он знал что она была невиновна. Я не знал, почему он был
полон решимости доказать обратное. Но она должна была это знать.
Он обвел взглядом ее дом в последний раз и почувствовал приступ печали. Я скучал
по Нан. Я скучал по веселому времени, которое у нас с ней было до того, как все
превратилось в дерьмо. Возможно она была той особенной для меня. Возможно, если бы я
любил ее тогда, когда она хотела меня, она бы изменила мою жизнь. Но я не любил, а теперь
она была для меня вне досягаемости.
Я был обязан ей. Она должна была знать правду. То что они делали с ней, было
неправильно. Нан была особенной. Ее не понимали всю ее жизнь, а это еще одна жестокость
которую ей придется преодолевать. Она никогда не простит меня и то что я ей расскажу, заставит ее еще больше ненавидеть меня.
Но она достаточно много для меня значила, чтобы я захотел рассказать ей правду.
Возможно она будет для меня той единственной, которую я упустил, которую буду
помнить много лет и думать о ней. Теперь с этим было покончено. Со всем.
Пришло время мне выбыть из игры.
Нан
Мое тело было прекрасно утомлено, когда я подтянулась следующим утром.
Солнечные лучи проскользнули в мой люкс, а крепкие руки обнимали меня, притягивая к