— Коллежский советник из Новгорода, которого вы лишили чувствительности, — напомнил Митридат.
— Нет, — вздохнул Данила. — Тому господину я писать, пожалуй, не стану. Он на меня, наверное, обижен. Я поставил ему неверный диагнозис и предписал лечение не от той болезни, от какой следовало. В медицине такое, увы, случается.
Митя мстительно сказал:
— Ничего, будет знать, как детей за горло хватать. Я на него еще матушке-императрице…
— Постой! — поднял руку Фондорин. — Что это?
Из-за двери донесся быстро приближающийся стук сапог.
Послышался голос:
— Здесь они, в библиотеке. Я голоса слышал.
Створки распахнулись, и на пороге возник офицер в красном кафтане, в нахлобученной на самые глаза треуголке. Из-за его плеча выглядывал напуганный лакей, сзади стояли двое с алебардами.
— Тверской штатной команды капитан Собакин, — объявил красномундирный, поглядел на Митю и протянул голосом, не сулившим ничего отрадного. — А-га!
С решительным видом двинулся к сжавшемуся Митридату, положил ему руку на плечо.
— По приказу господина губернатора ведено сего малолетка из его сиятельства дома взять и доставить согласно предписанию.
— Как это «взять»? — Данила притянул Митю к себе. — Почему? Не позволю!
Капитан смерил Фондорина взглядом, нехорошо улыбнулся.
— Сей недоросль — вор. Украл из кабинета его сиятельства некий ценный предмет, о чем князю доподлинно известно. А про вас, сударь, я предупрежден. Будете чинить препятствие закону, велю связать.
Офицер кивнул на стражников, очевидно, прихваченных именно на случай Данилиного буйства.
— Я ничего не крал! — крикнул Митя.
— Не моего ума дело. На то есть суд. Коли не крал — отпустят.
— Капитан, вы ведь добрый, разумный Гражданин и наверняка имеете немалый опыт борьбы с пороками, — переменил тон Данила. — Взгляните на это дитя. Ему всего шесть лет. Если бы оно и взяло что-то чужое, то не по преступному умыслу, а лишь по невинному любопытству. Где это видано, чтобы арестовывали младенцев?
Митя понял, что Фондорин по своему обычаю пытается пробудить в полицейском доброе начало.
Увы — капитан увещеваний слушать не стал.
— Не моего ума дело, — повторил он. — У меня приказ, и я его исполню. Посторонитесь! И учтите, сударь: кто чинит сопротивление слугам закона, сам становится преступником. Эй вы, уберите в сторону этого человека!
— Я замечаю, — обратился Данила к своему малолетнему другу, — что в России Науку почитают больше, чем Доброе Слово.
Уже зная, что последует далее, Митридат втянул голову в плечи.
Английскую науку Фондорин применил с разбором. Нижним чинам отмерил учености понемножку — стукнул в ухо того и другого, с правой руки и с левой. Быстро и несильно, но оба сели на пол, пороняв свои алебарды. На офицера же науки не пожалел: заехал ему в лоб от души, со звоном. Оттого капитан оказался на полу не в сидячей, а в лежачей позиции, глаза закрыл и руки раскинул в стороны.