Разговор начал прапорщик.
– Что, тварь, за тридцать серебреников продался? – спросил он.
– Насколько было бы все проще, если бы ты дал себя оглушить, – вместо ответа невнятно пробормотал Савелов.
– Что, что? Не понял? – вскинулся Банников.
– Говорю, зря ты полез в это дело, – Савелов слегка наклонился и подцепил плоский, небольшой камень, лежавший на большом валуне. Увы, движение не укрылось от идущего позади прапорщика.
– Бросил, – потребовал он, и камень, подскакивая, покатился вниз. – Еще раз учудишь нечто подобное, и я пересчитаю тебе ребра. Так что ты сказал?
– Зря ты полез в это дело, – повторяя свои слова, Савелов продолжал лихорадочно соображать. «Что делать? Что делать?» – решал он. Ситуация складывалась патовая, точнее – проигрышная. На то, что конвоира удастся застать врасплох, Семен больше не рассчитывал. Конечно, были варианты, но Савелов и сам до конца не верил, что они сработают. Первый был наивно-глупым, но было бы еще глупее не попытаться.
– Отпусти меня, – попросил Семен, – без меня ты догонишь своих быстрее. А про меня скажешь, не нашел.
– Заткнись, – потребовал Банников.
– Значит, не отпустишь?
– Нет.
– Меня начнут искать и найдут, и тебе тогда точно не поздоровится, – Савелов скорее констатировал факт, чем угрожал.
– А я до ста пятидесяти лет дожить по-любому не рассчитываю, – отозвался прапорщик.
– Дурак, тебя же убьют!
– Ты умрешь раньше, – никак не реагируя на оскорбление, усмехнулся Банников. – Или считаешь, я отдам пиндосам носителя секретной информации?
– Слушай, Петрович, – Савелов резко развернулся, – хочешь денег? Много денег?
– Ну и? – Банников поощрительно кивнул подбородком.
– Оставь мне свой банковский счет. И я обещаю, я заверяю тебя. Скоро ты будешь миллионером.
– Миллион рублей? – с ехидцей уточнил Вадим.
– Долларов! – с придыханием произнес Савелов.
– Ого, – выпятив вперед нижнюю губу, Банников покачал головой. – Солидно. И кто мне заплатит?
– Я, – выпалил Савелов и тут же поправился: – мои зарубежные партнеры.
– Твои хозяева, хочешь сказать? – спросил прапорщик, и Савелов ничего ему не ответил. – И ты, сука шелудивая, всерьез считаешь, я такой же продажный, как ты? – Банников с трудом сдерживал подступающее бешенство. – Ты, тварь, думаешь, я не знаю, что ты сдал нас? Думаешь, мы не поняли, кому ты отправлял свои долбаные эсэмэски?
– Значит, Гриша все рассказал, – на лице Савелова на миг мелькнула кривая улыбка, – а я так надеялся, что он забудет.
– Не забыл, как видишь. Это, – Банников похлопал себя по карману, в котором лежал коммуникатор, – еще послужит довеском к твоему обвинительному приговору.