– Так то Шотландия, – с некоторой долей превосходства отозвался Жила. – Мы-то, чай, еще из ума не выжили. Хотя, конечно, боязно иной раз. С вёльвами шутки плохи.
– Да от них и без шуток оторопь берет, – понизив голос, высказался Орм. – Всё ж не от мира сего. Жрицы к тому же.
– Ага, – поддакнул Херд, придвигаясь поближе к товарищам. – Спаси Один, если чем оскорбишь… Как их бабы не боятся? Стоит только явиться такой, в варежках кошачьих, на порог – и понеслось!.. У нас провидица в прошлом году неделю гостила. Жена с дочками совсем одурели: скакали вокруг нее, в рот заглядывали, хоть совсем беги со двора!
– Точно, – скорчил гримасу Жила. – Моя вон, старшая, в соседнюю деревню к вёльве бегала. Ночью-то! Весь дом перебаламутила. Обратно утром явилась – глаза горят, бормочет чушь какую-то про растущую луну, да сладость меда, да «каплю крови – от самого сердца». Заговор какой, не иначе. Ух и задал же я ей трепку!.. Ну не вёльве, понятно, дочери. Горазды жрицы Фрейи молодым девчонкам головы дурить. Нет, предначертанное видеть умеют, наговаривать не стану. Только их как послушаешь, тех ведуний, – ум за разум зайдет.
– Ты тише, – с опаской шепнул Херд. – Трактир маленький… Хотя так-то я как есть согласен. Одни обряды чего стоят! Я один раз ихний сейд[35] подглядел – еще день потом ходил, словно молотом по башке ушибленный!..
– Ну, хватит, – перебил болтунов Тихоня, отодвигая кружку. – Пошли языками мести, хуже баб. Допивайте уже, да на выход. Без того лорд осерчает, что противу приказа прохлаждаемся!.. Госпожа, вы как, согрелись хоть чуточку?
Нэрис молчала, уткнувшись взглядом в стол. Ульф с беспокойством тронул ее за плечо:
– Госпожа?
– А? – Леди Мак-Лайон, вздрогнув, подняла голову. – Что?
– Я говорю, может, пойдемте уже? Его сиятельство велел не задерживаться…
– Да, – заторможенно пробормотала она, – конечно, я помню… Ивар… Ох, Ульф! Я поняла! Теперь поняла!.. Домой, скорее!
Она вскочила. Тихоня, опешив, открыл было рот, но ничего спросить не успел: его подопечная стрелой вылетела из трактира, не оглядываясь и не прощаясь. Сидевшие с нею мужчины сорвались следом. На столе остались только кружки недопитого сбитня да одинокая серебрушка.
Ивар отодвинул в сторону чернильницу и, перечитав написанное, посыпал лист песком. Потом, вздохнув, откинулся спиной на стену. Эксперимент увенчался успехом, однако удовлетворения не принес. Лорд Мак-Лайон скосил глаза на лежащие подле перчатки.
Ларс, как и Йен, не проявил к ним ни малейшего интереса. Больше того, сморщил нос и высказался в том духе, что «на этакую рвань» даже глядеть противно. Его словам Ивар мог бы не поверить, но собственным глазам, увы, нет. Раздраженный настырностью лорда, сын Рыжего демонстративно натянул одну перчатку на руку, и выяснилось, что пальцы Ларса едва ли ни на треть длиннее, чем нужно. Советник извинился, подумал и пошел к ярлу Ингольфу. Врать не стал – выложил все как есть и прямо попросил примерить. Перчатки налезли, но с таким скрипом, что даже в кулак пальцы было не сжать… Ивар извинился во второй раз и отправился на гостевую половину. А когда не срослось и с Эйнаром, ухватился за последнюю соломинку в лице его старшего брата.