Вожак, этот Том, ходил взад-вперед, размахивал руками, как оратор, иногда вдруг резко останавливался и обращался к кому-то конкретно. Будто никак не мог их в чем-то убедить. «Странно, — подумал Джонас. — До сих пор это удавалось ему без особых усилий. А теперь — почему они вдруг засомневались?»
* * *
— Это было не так. В сказке все было не так. Ты говорил, что Мальчик-с-пальчик был самым младшим, но самым умным из всех братьев. А у нас самый младший я, значит, вы должны слушаться меня, потому что я ваш Мальчик-с-пальчик, — начал Ноль-Семь. Теперь он стоял посреди поляны, в центре круга, и медленно поворачивался вокруг своей оси, обращаясь ко всем по очереди. — Вот. И мне приснился сон, и во сне я тоже был Мальчик-с-пальчик, в шапочке и все такое, и даже в сапогах, только они были совсем крошечные, и я точно знал, что нужно делать, а значит, вы должны слушаться меня, иначе вас съест Великан — и тогда сказке конец. И вам всем тоже конец.
Том уже не знал, что говорить, чтобы убедить его, убедить их всех. Было ясно, что сказки для них — важнее реальности. Как объяснить им, что все это выдумки? Хотя, конечно, сказки стали для детей спасением, удержали от падения в пропасть невежества, вернули им силы и изобретательность, помогли презреть риск — и бежать… Том вздохнул и опять заговорил:
— Знаете, сказки… они не то чтобы всегда рассказывают правду. Вот, например, Великаны — вы хоть одного когда-нибудь видели?
— Да, я видела, видела! — Орла даже замахала руками, чтобы привлечь к себе внимание. — Тот, кто увел Лу, был Великан. Такой огромный, в сапогах и с бородой! Он взял ее под мышку и унес.
Том помедлил: впервые кто-то вспомнил о Лу. Значит, Лу — не плод его воображения. Значит, она и вправду когда-то была. Значит…
Да, но сейчас дело не в этом. Они только что объединились, сбились в стаю — и вот уже первый мятеж. Так не пойдет. В конце концов, он, Том, потратил столько сил на то, чтобы они вообще оказались здесь. И на то, чтобы они снова нашли слова и истории… Том мысленно это повторял, словно пытаясь вызвать внутри себя какое-то несвойственное ему чувство. Хана, так легко передавшая ему бразды правления, незаметно кивнула, будто в ответ на его мысли — или будто она была уверена в правильности своего решения.
А Ноль-Семь снова затянул свое. Совсем он, что ли, съехал с катушек — или наелся тайком ядовитых грибов? Хотя когда бы он успел, дети же все время у Тома на глазах. Разве что ночью, пока все спали?.. Тоже вряд ли: Ноль-Семь уснул первым, проснулся последним. Том вздохнул, будто собираясь с силами, потом подошел к Ноль-Семь и влепил ему пощечину. Все затаили дыхание от неожиданности. Хотя, конечно, ничего странного не произошло — давать и получать оплеухи было нормой в Лагере. Просто они ни разу до этого не видели, чтобы оплеухи раздавал Том.