И уже на правах полновластной хозяйки этих и других мест небрежно приказала:
— Маруся! Ужинать!
Витек, как-то мгновенно присмиревший, утвердительно кивнул жене головой: мол, накорми маму.
И совсем уж ласково прочмокал:
— Так значит по-родственному? Ну-ну!
Следующие три дня телефон в квартире Мокровых, и в городе, и в «Родничке», завывал, как ночная милицейская сирена, то есть душераздирающе. Почтовый ящик был плотно забит письмами, открытками, записками на клочках газет, очень похожими на последние записки увозимых на казнь узников сталинских тюрем, и совсем уж неописуемыми предметами — точными копиями дикарских амулетов с острова Ява.
Поначалу Мокровы по привычке опорожняли почтовый ящик, потом перестали к нему подходить. А к вечеру третьего дня он был сожжен, сорван со стены и растоптан.
Вконец обескураженный свалившейся на его голову дурной славой господин Мокров, покорно снимал трубку телефона, молча выслушивал захлебывающиеся от восторга, обиды и ярости знакомые и совершенно чужие голоса, клал ее на место и шел к жене.
— Это какой-то кошмар, солнышко! — говорил он ей голосом снежного человека. — Все сошли с ума! И они хотят, чтобы я тоже сошел с ума! Потому что сумасшедшим тяжело жить с нормальными людьми. И я сойду с ума, будьте уверены! Мне кажется, солнышко, что я уже того… Потому что начинаю понимать этих психов. А это — верный признак того самого… Ты не заметила, наша фамилия все еще горит над площадью?
— Горит! — от удовольствия, как сибирская кошка прищурилась жена.
— Сволочи! — истерично взбрыкнулся Мокров. — Надо потребовать, чтобы погасили!
— Дурачина ты!.. — лицо супруги от негодования пошло пузырями. — Тоже мне, Неизвестный солдат! Вечный огонь ему погаси! Пускай горит! Пусть все знают, что мы, Мокровы, самые богатые люди в городе! С нами Бог!
— Дура! — мучительно скривился генеральный директор. — Как есть, дура! С нами черт! И эта бегущая огненная строка, как… — Мокров умолк что-то вспоминая и опасливо оглядываясь по сторонам, — как надпись на стене у этого… Как приговор! Как клеймо!
— Не смеши! — разухабисто прервала его жена. — Како клеймо? Почаще смотри телек! У них там, за бугром, за километр от виллы стоит столб с вывеской: «Частная собственность. Въезд воспрещен!» И никто не трясется от страха! А чтобы вот так — над всем городом, да как зигзаг молнии! Да забесплатно! Так это ж че ж? Мечта миллионера!!! А ты клеймо, клеймо!
Закусив указательный палец, генеральный директор «Родничка» замер в нерешительности. Слова супруги, а сособливо ее тон, действовали успокоительно. В самом деле, ну и че?! Частная собственность нынче в законе. А эти… родные и близкие, позвонят-позвонят и заткнутся. Еще и камушки принесут на его могилку — все как один!