Был и детский визг на лужайке, и, как мрачно шутил Мокров, стоны и вопли умирающих мертвецов.
Примерно треть прибывших была уже изрядно разогрета и требовала вместо регистрации сразу же устроить праздничный обед, так как из-за спешки подумать о приличной закуске было некогда.
С высоты своего крыльца товарищ Мокров глядел на все это запланированное безобразие, как Христос на разгулявшееся человеческое стадо, то есть с земным состраданием и неземным презрением.
Слава Богу, на этот раз, кажется, все обошлось без мордобоя и смертоубийства, без соляных, медных и винных бунтов. И даже без октябрьского переворота. В отличие от заводских чиновников, относившихся к подобным мероприятиям весьма легкомысленно, товарищ Мокров хорошо знал, что в смутное время в России и день заезда-отъезда — прекрасный повод для народных катаклизмов.
И чтобы этого избежать, стихию нужно раздробить, развести в разные стороны, словом, попросту упразднить: ветер отделить от волн, волны от подводных вулканов, а вулканы от неистового нутряного огня в центре Земли.
Короче, как только людишки будут растолканы по своим номерам, их сумки заброшены под кровати, дети отделены от родителей, а родители друг от друга — стихия иссякнет сама собой.
Но один пролетарий его все же достал. Собственно, был он даже не совсем пролетарий, а, скорее, инженер из отдела научной организации труда и зарплаты, с косматой, как у Маркса, бородой и в круглых «еврейских» очках. Этот тип вообще приехал сюда с огромным курчавым ризеншнауцером, причем, безо всякого поводка и ошейника.
— Собака ручная, — раздраженно басил он, — не травленая.
И в десятый раз, огладив свою бесподобную бороду мясистой рукой, угрюмо уточнял:
— Очень любит детей.
— На обед? — хотел спросить его Мокров, но раздумал.
Чтобы не связываться со столь важным в любое время отделом, он предложил бородатому идиоту место в лесном домике, правда, без права выгула животного на территории базы и пляжа. Но тот сходу потребовал поселить его в центральном корпусе согласно выданной путевке.
— А пес? — недоуменно в десятый раз интересовался Мокров. — Пса-то куда?
— А пес со мной, — невозмутимо отвечал инженер, — на место жены.
— А жену — куда?
— А жена осталась дома. У нее проблемы. Вы меня понимаете?
У Мокрова позеленело в глазах. Он вдавил пальцы в виски, гадливо оглядел собачника и зловеще спросил:
— А собаки долго живут?
— Да нет, — пытаясь поймать подвох, прищурился инженер, — не очень. Смотря по хозяевам.
— Понятно, — кивнул головой директор «Родничка». — Как говорится, они жили… недолго и умерли в один день.