– Вы играете на его худших страхах. И вы не обманете меня. Сомневаюсь, что вам удастся обмануть даже себя. Вы не помогаете ему. Мир не место для понимания и одобрения. Когда однажды Нед займет мое место маркиза, вы думаете, кого-нибудь озаботит тот факт, есть ли у него друзья? Ему не надо быть счастливым. Ему нужно быть готовым. Взгляните на него хоть раз моими глазами, мадам Эсмеральда.
Дженни снова прислонилась к холодной стене.
– Если бы у вас было хоть малейшее понятие о дружбе, вы бы не просили меня его покинуть.
– Если вы не думаете о Неде, подумайте о себе. Я признаю, что вы выглядите весьма прелестно и представительно, когда не пытаетесь играть роль цыганки-гадалки. И я не могу не восхищаться вашим интеллектом. Но посмотрите хоть раз на себя моими глазами. Что, вы думаете, я вижу?
Дженни закрыла глаза. К сожалению, она не могла заткнуть также и уши, не могла унять нервную дрожь, охватывавшую ее всякий раз, когда он прислонялся к ней ближе.
Он с силой провел пальцем по ее щеке, оставляя на коже тонкую белую линию.
– Ты обманщица и мошенница. О какой дружбе ты вообще можешь говорить? Сколько денег ты украла у Неда? И ты даже не можешь назвать ему свое имя.
Правда обожгла ее изнутри. Он приподнял ее голову за подбородок. Когда она открыла глаза, картинка перед глазами поплыла. Усилием воли Дженни остановила появившуюся слезу.
Она не упала.
Но Гарет не упустил того момента, когда ее глаза увлажнились, коснулся пальцем уголка ее глаза и нарисовал влажную полоску на ее щеке.
– Ты не можешь назвать Неду своего имени. – Голос его дрогнул. – Но ты можешь сказать его мне.
– Если вы обо мне столь низкого мнения, то почему касаетесь меня?
Его рука замерла на ее подбородке. Ноздри расширились.
– Потому что, – грубо ответил он.
– Вы видите больше, чем говорите. – Она хотела в это верить. Должна была. – Когда вы смотрите на меня, вы видите…
– Я не вижу ничего иного, – произнес он отрывисто, – кроме того, что мне было бы чертовски приятно тебя трахнуть.
А потом он склонил голову и поцеловал ее. Но в его объятиях не было ничего нежного и милого. Его губы впились в ее, едва сдерживая ярость. Господи, как же она хотела оказаться в его объятиях, жаждала ответить на его поцелуи. Она хотела, чтобы он любил ее, хотела открыть ему все свои женские тайны. Она желала того, подумала она с горечью, чтобы он заботился о ней.
Но не могла. Гарет не целовал ее как любовник, он целовал ее, будто она была мошенницей и обманщицей, а его грубые объятия служили подтверждением ее вины. Она хотела его, но не так. Ни за что.