— Завтра. Днём.
— Тоже занят.
Отчего он тянет? Зачем ему это?
— Я сама найду выход.
— Не найдёшь. При тебе меч, а у меня там посетители. И я планирую их сохранить.
Она мгновенье помедлила, а потом сказала.
— Я не стану убивать их, Риодан. Я не преступлю твоих границ.
— Если я не преступлю твоих.
— Да.
Он протянул ей телефон.
— Возьми его. ЯВСД пока ещё недоступен, но остальные номера работают.
Выскальзывая за дверь, она сунула телефон в карман.
Дверь закрылась, а он остался за ней, позволяя ей остаться без присмотра, поверив на слово. Будто её слово так же надёжно, как заверенный договор.
Без видимых на то причин она обернулась, приложила ладонь к двери, и уставилась на неё, пытаясь понять, какого черта она творит.
Спустя мгновенье она пришла в себя, энергично зашагала по коридору и, махнув рукой у панели, вошла в лифт. Девчонка, которой она была прежде, обязательно бы облазила все укромные уголки приватной зоны Риодана, которые только успела бы, прежде чем он её остановил бы. Теперь она понимает, что сделала бы это прежде всего, чтобы покайфовать от стычки, которой бы всё обязательно увенчалось.
А у женщины, которой она стала, есть дела поважнее.
Внутри комнаты Риодан убрал ладонь с двери.
* * *
— Ну что, всё готово? Ну что? Ну что? НУ ЧТО? — Шазам выскочил из-под вороха одеял и подушек, когда она тем же вечером вошла в свои апартаменты.
— Почти готово, — пообещала она и напомнила: — Говори потише.
— Ты снова провонялась, — раздраженно сообщил он, наматывая круги. — Мне не нравится его запах. Он опасен.
— Без него не обойтись. Пока.
Когда она растянулась на кровати, Шазам подпрыгнул и приземлился на все четыре лапы прямо её на живот, со всей силы.
— Дело только в том, что без него никак?
— Ай! Хорошо, что я не хочу в туалет! — восторженные утренние приветствия почти двадцати килограммового Шазама частенько становились испытанием для переполненного мочевого. Да и татушка свежая саднила на спине, вжатой в матрас. — Дело только в этом.
— Он закончил её?
— Нет пока. Скоро.
Зверёк по своему мелодраматическому обыкновению мгновенно пал духом.
— Всё будет плохо, — заныл он. — Как всегда плохо.
Он зашмыгал носом, а его фиалковые глаза заблестели от слёз.
— Не будь таким пессимистом.
Шерстка на его холке ощетинилась, он зашипел на неё и надулся.
— Пессимисты только тогда пессимисты, когда оказываются неправы. А когда они правы, их называют пророками.
— Фу, рыбное дыхание!
— Моё дыхание — результат твоих жалких подачек. Приноси мне еду получше.
— Всё будет хорошо. Вот увидишь.
Он развернул свою пушистую тушку и уселся ниже её груди (к мягким частям ему было запрещено прикасаться), его пузико было таким большим, что ему пришлось широко раздвинуть передние лапки. Он улёгся, потянулся вперед и медленно прикоснулся своим влажным носиком к её.