– Все в порядке? – спросила она. – Ты доволен? Он обнял ее за плечо и они оба стали бок о бок перед зеркалом. Был он в этот вечер плохо выбрит, вместо жилета надел простоватый рыжий свитер, – и в Марте тоже было что-то домашнее, тихое, ее волосы, недавно вымытые, лежали негладко, на ней была вязаная кофточка, которую она носила, только когда была совсем одна. – Стой прямо. А то выходит, что мы одного роста. – Так и есть, – усмехнулся он. – Смотри, я не могу вытянуться выше.
Потом он повалился в кожаное кресло, она села к нему на колени, и то, что она была довольно тяжеленькая, как-то подбавляло уюта.
– Я люблю твое ухо, – сказал он, приподнимая лошадиным движением губ прядь на ее виске.
В соседней комнате нежно и звучно заиграли часы. Франц тихо засмеялся.
– Нет, – ты подумай. Вдруг он бы вошел сейчас…
– Кто? – спросила Марта. – Я не понимаю, о ком ты говоришь?
– Да он. Вернулся бы, не предупредив. Он умеет так таинственно открывать двери.
– Ах, ты о моем покойнике… – лениво сказала Марта, покачиваясь на его коленях. – Нет, – покойник у меня аккуратный. Всегда предупредит…
Молчание. В тишине явственно тикали далекие часы. – Покойник… – усмехнулся Франц, – …покойник… – Ты его ясно помнишь? – пробормотала Марта, почесывая нос об его плечо. – Приблизительно. А ты? – Я тоже. Это было так давно… Она вдруг подняла голову:
– Франц, – сказала она, сияя глазами, – никто никогда не узнает!
Уже привыкший, уже совсем ручной, он молча закивал. – Мы это сделали так просто, так точно… – сказала Марта, щурясь, словно вспоминала. – ни тени подозрения. Ничего. Потому что за нас наша судьба. Иначе и не могло быть. Ты помнишь похороны? Он закивал опять.
– Была оттепель. Помнишь? Я еще кашляла, но уже мягко… Молчание.
– У меня, знаешь, чуть-чуть нога устала, – шепнул Франц. – Нет, постой, не вставай, сядь только иначе. Вот так.
– Мое счастье, мое счастье… – сказала она. – мой милый муж. Я никогда не думала, что могут быть такие браки, как наш…
Он скользнул губами по ее теплой шее и проговорил: – Уж поздненько… Не пора ли нам спать. А? – Какой ты… Спать захотел… Ну, ладно. Она встала, сильно в него упершись; потом вся вытянулась, расправилась…
– Пойдем наверх, – сказала она, мягко зевнув. – В нашу спальню.
– Можно? – спросил Франц, но не двинулся с места. – Конечно. Ну что же ты, – вставай. Уже половина одиннадцатого.
– Я, – знаешь, все-таки покойника-то… побаиваюсь, – сказал Франц, покусывая губы.
– Ах, он только явится через неделю. Чего тут бояться.
– Но все-таки… как же так… например, прислуга…