На следующее утро в редакции все, казалось, шло своим чередом — ни оскорбительных посланий, ни каких-либо известий от Смита. Генри уже поздравлял себя с тем, что занял совершенно правильную позицию, решив не обращать внимания на письмо, как вдруг в одиннадцать часов ему вручили новую записку, составленную в еще более категорическом тоне:
«Если в течение суток Вы не ответите нам, мы будем вынуждены опубликовать имеющиеся у нас сведения самого неприятного свойства относительно Вашей невестки».
Выпрямившись в кресле, Генри смотрел на записку, которую держал в вытянутой руке, точно она жгла ему пальцы, и повторял про себя: «Относительно Вашей невестки»… Он мог бы даже испугаться, если бы самый тон этой бумажонки не вызвал у него сильнейшего возмущения. Чем больше он изучал ее, тем омерзительней она ему казалась. Она была без подписи и настолько не соответствовала общепринятым нормам поведения — во всяком случае в его представлении, — что он просто с трудом верил своим глазам. Чтобы он, Генри Пейдж, получил такую угрожающую записку у себя в кабинете в городе Хедлстоне, нет, это просто неслыханно!
Вот теперь уже действительно нельзя больше медлить: необходимо тотчас принять решительные меры. Подумав немного, он велел мисс Моффат позвонить Смиту и сказать, что он готов принять его в три часа. Затем он подумал о Коре: справедливость требует, чтобы она была где-нибудь рядом, под рукой. В домике на берегу моря не было телефона, и связаться с ней было не так легко. А потому он послал ей телеграмму с просьбой прийти в редакцию к тому же часу.
Генри приходилось напрягать все душевные силы, чтобы как-нибудь дотянуть до конца дня, — настолько его мысли были поглощены предстоящим свиданием со Смитом. Охваченный возмущением, он ждал этого свидания, буквально считая минуты. Он не пошел завтракать и съел только несколько галет, жестянка с которыми всегда хранилась в ящике его стола. Он то и дело нетерпеливо поглядывал на стрелки редакционных часов, медленно ползущие по циферблату.
Первой пришла Кора — без четверти три, немного раньше назначенного часа. На ее лице было написано напряженное ожидание, и Генри понял, что она неправильно истолковала его просьбу. Неужели Кора могла подумать, что он, поразмыслив, решил последовать ее вчерашнему совету? Он не дал ей возможности вернуться к этому разговору, однако, боясь взволновать ее, не стал и объяснять, зачем пригласил ее в редакцию. Сославшись на дела, он попросил Кору подождать в комнате мисс Моффат, добавив, что секретарша, несомненно, угостит ее чашкой чая.