Она замолчала, молчал и Генри, пытаясь примириться с мыслью о крушении своих надежд. Ведь он пришел сюда за помощью, а оказалось, что помощь требуется от него. Вдруг он заметил, что на глазах Коры блестят слезы, и подумал, что между нею и Дэвидом, должно быть, что-то произошло, о чем она не упомянула в своем коротком и сбивчивом рассказе. Он взял ее за локоть.
— Пойдемте погуляем. Свежий воздух нам обоим сейчас не повредит.
Они пошли, как всегда, вдоль мола, и, хотя за это время не обменялись почти ни словом, обоим стало легче на душе. По ту сторону маяка ветер почти не ощущался, вечерний воздух был прозрачен и тих. Легкая дымка скрывала горизонт, и казалось, что море, покрытое легкой рябью и блестящее, как стекло, уходит в бесконечность. Прорезав тишину, нежный призрачный звук рожка донесся с пробирающейся сквозь туман рыбацкой плоскодонки. Стоя молча рядом с Корой, Генри острее, чем когда-либо, чувствовал, как схожи они друг с другом. Уже у самого домика она с любовью и признательностью посмотрела ему в лицо.
— Ну, где же справедливость? — сказала она. — У вас и своих-то забот не оберешься.
— Ничего, как-нибудь выживу. — Он остановился на пороге и нарочито демонстративно посмотрел на часы. — Ну… мне, пожалуй, пора.
— Нет, нет, нельзя вам так уехать, а то я никогда не прощу себе этого. — И настойчиво добавила: — Вы должны зайти и немного перекусить.
Никаких возражений она и слушать не желала — впрочем, Генри и возражал-то не очень настойчиво. Ему самому не хотелось уезжать так рано, да к тому же, когда она предложила перекусить, он почувствовал, что очень голоден. В парадной комнате Кора решительно закрыла за собой дверь, как бы отрезая для него всякую возможность уйти.
— Подождите здесь, а я приготовлю ужин.
— Я лучше сяду в кухне и буду глядеть на вас.
Глядеть на нее было истинным удовольствием, даже на душе стало как-то не так мрачно, хотя то, что Генри услышал о сыне, и было для него тяжким ударом. Ее уверенные, гибкие движения радовали глаз. От Коры исходила какая-то таинственная сила, заставившая его забыть о напряжении последних недель. И вдруг он сказал, сам удивляясь тому, что говорит:
— А знаете, Кора… когда я с вами, я снова чувствую себя молодым.
— Господи боже мой! — Она улыбнулась ему. — Да вы совсем и не старый! И не похожи-то на старика. Я вот никогда вас стариком не считала… нет… никогда.
Ужин, который она подала, многократно повторяя, что, к сожалению, у нее «ничего нет в доме», был самый простой и состоял из яичницы с ветчиной, чая, гренков и компота из ревеня, выращенного в собственном саду. Мальчиком Генри не раз проводил лето в Слидоне, и когда, просидев целый день с удочкой на молу, приходил домой, ему подавали точно такой же ужин. И сейчас, захлестнутый волной воспоминаний, он с аппетитом, как в далекие дни юности, принялся за еду.