Мы с женой въехали в «Перевернутый дом» в 2004-м, и Руби первой из соседей проявила к нам радушие. Словосочетание «идеальные соседи» рождает в моем воображении образ Руби, Руби и еще раз Руби: вот она усердно семенит по тихой улочке – седые волосы безупречно уложены, в руках зонтик. Раньше соседка работала физиотерапевтом. Когда мы познакомились, ей было восемьдесят пять лет, но руки, ноги и разум Руби отличались большой живостью. Она еженедельно прочитывала как минимум один толстый роман и ежедневно – от корки до корки «Таймс». Новомодная одержимость газеты знаменитостями вызывала у Руби разочарование. Муж Руби умер лет двадцать назад, трое взрослых сыновей уехали далеко. Однако жизнь у нее била ключом. Единственное, что раздражало Руби, – это пришедшие с возрастом некоторые ограничения.
Особенно ее злило ухудшение слуха. Победить его она не могла, но настроена была весьма решительно.
– Вчера Самсон опять гулял возле наших мусорных баков, – иногда сообщал я Руби. – Ди отнесла его к вам в сад, а то все-таки дорога, машины…
– Что? Черный? Я думала, он ваш. Частенько приходит, – отвечала соседка.
– Нет, Самсон. Снова через дорогу бегал.
– Простите. Этот дурацкий слуховой аппарат совсем не работает. Повторите-ка.
– Ой, извините, Руби. Я попробую громче. Говорю – вчера Ди опять заметила Самсона возле наших мусорных баков и перенесла его через дорогу, чтобы он под машину не угодил.
– А, поняла! Да, с родником нехорошо вышло. На месте Петерсонов из восемнадцатого дома я бы обязательно пожаловалась.
Несмотря на подобные редкие недоразумения, у нас с Руби возникла удивительная, в меру близкая дневная связь. Ревностная восьмидесятилетняя прихожанка, поклонница Дебюсси и термобелья «Маркс энд Спенсер» – и парень за тридцать, с непослушными волосами, щетиной и большой коллекцией прогрессивного рока. Но каким-то образом мы сошлись на почве котов и перешли к другим темам.
Руби замечательно и совершенно беззлобно пересказывала мне местные сплетни. Некоторые из них были тридцатилетней давности, но это только добавляло интриги. Я, например, ахнул от потрясения, когда узнал, что больницу, стоявшую в конце пятидесятых годов рядом с моим домом, тогда еще не построенным, закрыли по причине «непристойных отношений между докторами и медсестрами». А скандал, который произошел в 1973 году! Один мужчина на дачном участке скинул рабочий комбинезон и стал подстригать сад, одетый лишь в колготки, трусики и помаду своей жены.
Пока Руби делилась информацией или расспрашивала меня о моем очерке для ее любимой газеты, Самсон обязательно был рядом: сидел у кого-нибудь из нас на коленях или медитировал на аксминстерском ковре перед камином. Круглый, как шар. Воплощение безмятежной рыжины. Именно поэтому мы с Ди, решив обзавестись собственным рыжиком, поехали в тот самый приют, где Руби раздобыла Самсона.