Солдатам надоела чечевица. Несколько недель нас только и кормили ею. Не зная, как избавиться от нее, солдаты роты связи залили варевом ход сообщения в землянку командира полка.
Утром командир полка увидел, что все кругом залито «рыбьими глазками». Рассвирепевший полковник Караганов приказал разыскать виновников и примерно наказать их.
Виновников чечевичного бунта искали три дня, допрашивали солдат, но так и не нашли.
Я описал этот случай в веселом фельетоне (тогда я еще не знал этого слова). Друзья покатывались со смеху, когда я читал им чечевичную историю.
В ту же ночь фельетон был подброшен к землянке Караганова. Взвод замер, ожидая, что будет дальше. Ждать пришлось недолго. На следующий день всех нас позвали к ротному и велели каждому солдату написать на чистом листе бумаги свое имя, отчество и фамилию, а также кто где родился. Командир полка хотел по почерку обнаружить автора фельетона.
В тот же вечер я снял висевшую на проволоке коптилку (лампы были только в офицерских землянках), достал тетради, куда я записывал свои мысли и наблюдения, и сел за новое сочинение, в котором хотел еще раз высмеять командира полка, вздумавшего таким оригинальным способом найти автора фельетона.
Человек двадцать солдат, откинув шинели, полулежали на нарах и с жаром обсуждали, что им делать с только что пойманной упитанной вошью, снятой с шеи взводного, весельчака, в прошлом циркового клоуна, Ступина — по паспорту, а по сцене — «мистера Бэдби». Одни предлагали без всякого суда и следствия насекомое сварить, другие требовали предать полевому суду.
Блиндаж освещался опущенным в консервную банку поплавком. Бледно-желтый огонек нещадно чадил, дрожал, вьющиеся струйки копоти расплывались по потолку.
Ступин важно сидел около столба и спрашивал:
— Ну, так как же, христовы воины? Судить будем вошь или удавим без суда и следствия?
Серая, с черной полоской вошь, перебирая лапками, ползла по его ладони. Но каждый раз, как только она доходила до ската, Ступин соломинкой водворял ее на прежнее место.
— Судить, судить ее, стерву!
Чабан, блошиный палач, намылив нитку, с серьезным видом отыскивал в потолке гвоздик, чтобы устроить виселицу. Нары вздрагивали от смеха.
Прежде чем удавить вошь, Чабан велел взводу креститься, а сам, натирая привязанную к потолку нитку, важно басил:
— По указу его императорского величества, царя польского, великого князя финляндского и прочая и прочая…
И, внезапно замолчав, пригнулся к нарам. Послышались чьи-то торопливые шаги. Притих и взвод. Степан Елка, ротный сказочник и балясник, нежным тенорком выводил: