Безрукий смотрел на Мариуса укоризненными глазами: шофер держал себя слишком развязно со своими седоками, он говорил слишком много и слишком громко.
А Мариус расхохотался:
— Вы знаете, что недавно устроили в Рипоне? Господа, я вам расскажу, что устроили в Рипоне, и вам станет смешно: артиллерийский полигон! Пригнали солдат и снова стреляют по старым местам. Прямо вовсю! Они стреляют по теням, господа, потому что Рипона, собственно говоря, нет.
Безрукий повернулся к нему спиной.
— К нам надо приезжать почаще, господа, — сказал он. — На эти места надо спешить смотреть: они доживают последние мирные годы. Скоро они потеряют характер мертвой достопримечательности. Будет война, они снова оживут.
В Компьенском лесу, у Ретонд, где в 1918 году стоял штабной поезд маршала Фоша, поперек рельс лежит большая черная плита с надписью: «На этом месте свободные народы разбили германскую гордыню».
Старые дубы грустно склонили листву над плитой. Чугунные цепи преграждают доступ к длинной просеке. В глубине ее стоит строение, похожее и на обыкновенный железнодорожный сарай и на усыпальницу. Там сохраняется вагон-салон маршала Фоша, в котором 11 ноября 1918 года было заключено перемирие.
Статуя маршала меланхолически смотрит на этот вагон с противоположной стороны полянки.
11 ноября 1918 года в одиннадцать часов утра горнист при ставке верховного командующего союзными армиями, сержант Селье, вышел на небольшую песчаную площадку перед вагоном, в котором помещалась главная квартира, и протрубил: «прекратить огонь».
В тот же день между восемью и десятью часами утра все начальники воинских частей и подразделений были предупреждены по телеграфу о том, что германская сторона приняла условия перемирия и что военные действия следует прекратить в одиннадцать часов.
В одиннадцать часов все горнисты трубили «прекратить огонь», и военные действия действительно прекратились.
В своих «Воспоминаниях о войне» Эрцбергер, который был главой германской делегации по переговорам с маршалом Фошем, описывает французского солдата, который с сумасшедшим видом бежал к помещению своего командира и, потрясая в воздухе бумажкой, кричал: «Готово! Подписано! В одиннадцать часов конец!» На бумажке был приказ маршала Фоша: «Военные действия прекратить по всей линии фронта в одиннадцать часов» и приказ по дивизии: «В одиннадцать часов рядовым привязать белые платки к винтовкам и кричать хором изо всех сил: «Да здравствует Франция» и петь «Марсельезу».
В одиннадцать часов трубачи выскочили из траншей на поверхность, еще рискуя жизнью. Трубы звучали неуверенно. Но все же прозвучало «прекратить огонь». Тягучие звуки уплыли в даль, их подхватывало эхо. Тотчас заиграли немецкие трубачи. Затем был подан сигнал «подниматься». Все поднялись, вышли из окопов и встали во весь рост лицом к неприятелю. Раздалась команда «смирно» и еще через мгновение другая, более громкая-«к знамени». Солдаты запели «Марсельезу» и плакали навзрыд, и вой их рыданий смешался с пением. Прусские гвардейцы тоже пели «Марсельезу» и, вскидывая в воздух каски, кричали: «Гох, гох, републик!»