– Макаренко? Ты расскажешь о нем? Это… твой современник? – да, чем-то ее весь этот разговор не на шутку зацепил. Вон, как допытывается! Может быть, уже задумывается о воспитании будущего ребенка?
– Нет, милая, это наш современник! – отвечаю, делая упор на слове «наш». – Если мне не изменяет мой склероз, то сейчас он заведует детской колонией для малолетних правонарушителей в бывшем монастыре Куряж под Харьковом.
– Сейчас? А почему же о нем ничего не слышно, если, как ты говоришь, его система у вас была самая известная? – удивляется жена.
– Да потому, что чиновники от Наркомпроса его страсть, как не любят! – отвечаю, не сумев сдержать ноток раздражения. – Уж больно он отсвечивает своими очевидными успехами на фоне их безрукости. Да и нынешняя педагогическая наука больше витает в облаках, и потому с завистью смотрит на тех, кто умеет вести практическую работу. Вот они вкупе его и стараются зажимать.
– Если он и на самом деле так хорош, так надобно его поддержать! – пылко восклицает Лида. – А у вас его что, не зажимали?
– Зажимали, да еще как! – непроизвольно дергаю головой. – Только после смерти дифирамбы стали петь, но тем, кто пытался повторять его опыт, всячески ставили палки в колеса. Так что поддержать его действительно надобно, и будь покойна – я этим займусь!
Вспоминать разгром детских трудовых коммун в конце 30-х, а затем удушение коммунарского движения в 60-е годы было неприятно. Но началось-то все еще раньше, как раз в нынешнее время, когда самозваные жрецы коммунистического культа стали всячески поносить работу Макаренко, заявляя, что его система воспитания – «не советская». Мне, коммунисту по убеждениям, было особенно мерзко наблюдать такую травлю. Так что наблюдателем я не останусь!
До 1928 года, когда на съезде комсомола на Макаренко обрушилась Н.К.Крупская, еще есть время. Надо перехватить инициативу. Кто тогда помог Антону Семеновичу? Во-первых, Горький. Однако Горький мог защитить самого Макаренко, но не мог отстоять его систему. Во-вторых, ГПУ, а затем НКВД Украины, позволившие Антону Семеновичу работать в рамках своей системы. Но и те оказались не всесильны – за пределами трудколоний украинского НКВД Макаренко по-прежнему ждала обструкция, а с арестом наркома украинского НКВД Балицкого в 1937 году была разгромлена детская трудовая коммуна им. Ф.Э.Дзержинского под Харьковым (та самая, где воспитанники наладили выпуск сложнейшего по тем временам оптико-механического прибора – фотоаппарата ФЭД). И точно так же с арестом наркома внутренних дел СССР Ягоды была разгромлена детская трудовая коммуна в Болшево, которой тот покровительствовал.