Говоря Ягоде о том, что на стол Фрунзе отправлена аналогичная бумага, я не раскрыл всех карт. Бумагу туда ушла не одна, а две. Вторая – о расширении допризывной подготовки в школах, о развертывании подготовки технических специалистов для РККА и РККФ на базе добровольных ячеек Осоавиахима, и об организации школ младших командиров по образцу командирских курсов «Выстрел».
Еще раз прокручивая в голове изложенные там мысли, сажусь на Лубянской площади на трамвай, чтобы побыстрее добраться к зданию ВСНХ (не хватало еще на такое расстояние автомобиль из гаража вызывать!). Трамвай, как водится, подходит к остановке переполненным. Делать нечего, ввинчиваюсь в толпу на площадке. Сзади слышен не лишенный приятности женский голос, громко призывающий:
– Пройдите в вагон, господа!
Господа? Давненько не слышал такого обращения! Оборачиваюсь, насколько это можно в плотной давке, и краем глаза ухитряюсь разглядеть висящую на подножке вагон девицу, которую по одежде можно, пожалуй, отнести к «благородному сословию», хотя какие-то неуловимые признаки мешают мне безоговорочно согласиться с этим заключением. Между тем «господа» остаются неподвижны, ведь вагон битком набит. Тогда девица взывает уже повышенным тоном:
– Товарищи, подвигайтесь!
Висящий рядом с ней на подножке мужчина в кожаной кепке недовольно бурчит:
– «Господа» говорила вежливо, а «товарищи» – словно лает!
Девица реагирует на эти слова довольно бурно, буквально взрываясь:
– Нахал! Не вмешивайтесь, куда вас не просят!
В ответ н это из публики слышатся выкрики:
– Забыть «господ» надо!
– «„Господа“ все в Черном море!».
– И не подумаю даже! – возмущается девица.
– Пусть на такси ездит… Все они такие… – слышится из разных углов. Не остался в стороне и кондуктор:
– Граждане, прекратите перебранку! Не нарушайте порядок!
На следующей остановке из вагона вываливается целый ком пассажиров с твердым намерением отвести возмутительницу спокойствия в комиссариат милиции. Кондуктор, облегченно вздохнув, дергает за вервк, давая вагоновожатому сигнал к отправлению. Завывая мотором, трамвая трогается с места, и тут среди толпы раздается выкрик солидного гражданина в френче и с кожаным портфелем:
– Мой бумажник!
Многие пассажиры хватаются за карманы, и еще один пострадавший восклицает фальцетом:
– А у меня кошелек сперли!
– И у меня, – упавшим голосом вторит ему следующий бедолага…
Да, разыгранный как по нотам спектакль дал возможность под шумок успешно поработать группе карманников. Искать их поздно – судя по всему, это именно они изображали возмущенную группу, сошедшую вместе с девицей.