Пытка продолжалась больше часа, ей подверглось все тело от пальцев ног до макушки, и к концу экзекуции мне было абсолютно все равно, где и в каком виде я нахожусь. А когда горячие шершавые ладони мужчины начали осторожно гладить мою кожу, завершая массаж, готова была замурлыкать от удовольствия. Тело было ватным, совершенно расслабленным и невесомым, и ощущение это было потрясающе приятным.
Пусть говорит любые гадости, сейчас я готова была простить ему что угодно.
— Живая? — насмешливо уточнил Ветров.
— Не уверена, — тихо пробормотала я.
— Ты молодец, — неожиданно похвалил он. — Приятно удивлен, не ожидал.
— Чего? — так же вяло уточнила я.
— Что ты не сбежишь через пару минут, обвиняя меня во всех смертных грехах, и даже пищать не будешь.
Огрызаться и придумывать какой-нибудь достаточно остроумный ответ снова было лень, поэтому я гордо промолчала. Пусть его. Ну не может он без гадостей, так у всех свои недостатки. Главным сейчас были мягкие успокаивающие прикосновения, снимающие все неприятные ощущения и как будто извиняющиеся за причиненную боль, а все остальное… В конце концов, иногда слова — это просто слова.
Кажется, я задремала под его руками, поэтому умудрилась пропустить момент, когда оказалась лежащей на спине рядом с мужчиной. Причем тот лежал на боку, опираясь на локоть и нависая надо мной, а ладонь его скользила по моему животу вверх. Опомнилась я только тогда, когда та уверенно накрыла мою грудь.
— Что ты делаешь? — ошарашенно уточнила, обеими руками хватаясь за его запястье и пытаясь сдвинуть ладонь. Он не слишком-то сопротивлялся, без возражений переместив руку обратно на живот, но вместо ответа склонился, целуя нежную кожу под ключицей. — Игорь, не надо! — я, чувствуя себя совершенно деморализованной и растерянной, уперлась ладонями в его плечи. Получилось жалобно и, кажется, не слишком убедительно, потому что на этот раз мужчина не послушался, вместо этого прокладывая дорожку из поцелуев вниз. Когда губы его добрались до груди, я ахнула не то от смущения, не то от возмущения, и, ухватив за подбородок, вынудила его поднять голову. — Ты с ума сошел! Это неприлично и…
— Сошел, — тихо выдохнул он мне в шею, крепко обнимая за талию, вклиниваясь коленом между моих бедер, прижимая к себе так тесно, что стало тяжело дышать. Подозреваю, щеки мои в этот момент были уже совершенно пунцовыми, и не только они.
— Ты…
— Думаешь, не понимаю? — тихо прошептал он, не шевелясь. Я тоже замерла, не зная, что предпринять и как быть. В голове царил вязкий плотный туман, мысли путались, и я даже не могла понять, упираюсь я ладонями в его плечи или, наоборот, цепляюсь за них. — Зарекался, божился, почти клялся, что никогда… — он осекся, рвано вздохнул, и от ощущения его дыхания на коже по моей спине побежали мурашки. — За что ты такая? Скажи, что противен, что урод и сволочь, или лучше ударь. Думал, вытерплю, недолго, но стоит представить, что ты завтра уйдешь… Может быть, так…