У нее порозовела шея, и краска мгновенно залила щеки.
— Извините, — через силу выдавила она, и чашка, которую она поставила на поднос, предательски звякнула. — По правде говоря, все это — я имею в виду организацию приемов — для меня дело новое, и я пока не уверена, что буду и впредь заниматься этим. — Она снова схватила в охапку свой портфель и встала, держа его перед собой, как щит. — Я ценю ваше доверие, но полагаю, что не смогу быть вам полезной. У меня недостаточно опыта. Я уверена, что вы найдете кого-нибудь другого…
Его губы дрогнули.
— В чем дело, мисс Максвелл? Вы боитесь меня?
— Нет! — Возражение последовало молниеносно, но прозвучало не слишком убедительно. Ее пальцы, сжимавшие портфель, побелели. Хотя было ясно, что она предпочла бы держаться от него подальше, самолюбие, а может быть просто упрямство не позволили ей двинуться с места.
— Нет? — презрительно отозвался он, подходя к Саманте и стараясь сохранить самообладание. Мэтью ощутил аромат ее тела, запах крема и туалетной воды, усиленный нервным возбуждением. Пусть она говорит, что хочет, он волнует ее, да и сам испытывает непреодолимое желание прикоснуться к ней.
— Будьте добры, оставьте меня в покое! — строго сказала она, все еще надеясь одержать верх. Он тоже считал, что ей это удастся — но только если она решится позвать на помощь миссис Маккей.
— Пожалуйста, объясните, почему вы раздумали организовать у нас обед? — спросил он и машинально протянул руку к шелковистой прядке волос у нее на виске. Она резко откинула голову, но не оттолкнула его руку. Кончики его пальцев инстинктивно скользнули вниз по ее шее к вороту блузки.
— Да ведь это совершенно очевидно, — пустилась она в объяснения, как будто это был единственный способ отделаться от его ухаживаний. — Вам не нужны мои профессиональные услуги, мистер Патнем! Вы настроены только на сексуальные игры! Но уж, извините, меня они не интересуют и не заинтересуют никогда! Позвольте мне уйти!
Мэтью стиснул зубы. Не скажи она этого, он еще может быть отпустил бы ее просто так. Ему известно, что у нее есть жених. Она ведь хвасталась перстнем, подаренным им в честь помолвки. Да и сам он точно не знает, чего ему от нее нужно. Порой ему становилось совестно за свои тайные планы относительно нее. В конце концов, она порядочная девушка, а если ему нужно отвести душу, вокруг полно женщин совсем другого толка. Таких, которым нечего терять.
Однако ее пренебрежение задело его до глубины души. Одно дело — оставить ее в покое, но совсем другое — позволить ей почувствовать себя хозяйкой положения. Господи, неужели нельзя было не окатывать его ледяным безразличием? Разве она не понимает, что теперь его не остановить до тех пор, пока он не одержит над ней верх?