– Эстер! – вскрикнула она, задыхаясь, словно пробежала марафонскую дистанцию и только что остановилась. – Как здорово тебя увидеть. Мне сказали, что ты здесь.
– Джоан? – осторожно спросила я, после чего смущенно вскричала, не веря свои глазам: – Джоан!
Джоан улыбнулась еще шире, обнажив крупные, блестящие зубы, которые невозможно было спутать с чьими-то еще.
– Ну да, это я. Думала сделать тебе сюрприз.
Палата Джоан с письменным столом, стенным шкафом, комодом, столиком, стулом и белым одеялом с большой синей буквой «К» представляла собой точную копию моей. Мне вдруг пришло в голову, что Джоан, узнав, где я нахожусь, зарезервировала себе палату, притворившись больной вроде как в шутку. Это объяснило бы сказанные ею сестре слова о том, что я ее подруга. Мы с Джоан никогда не были близки и держались на солидном расстоянии.
– Как ты сюда попала? – спросила я, свернувшись калачиком на ее кровати.
– Я прочитала о тебе, – ответила Джоан.
– Что?
– Прочитала о тебе, а потом сбежала.
– Что значит – сбежала? – ровным тоном спросила я.
– Ну, вот. – Джоан откинулась на спинку обитого цветастым ситцем казенного стула. – Я на лето устроилась поработать у главы филиала какого-то братства, знаешь, вроде масонов, но не у них именно, и чувствовала себя просто ужасно. У меня на пальцах ног выросли такие здоровенные шишки, что я едва могла ходить. И в последние дни мне приходилось надевать на работу резиновые сапоги вместо туфель – так что сама представляешь, как это повлияло на мое моральное состояние…
Я подумала, что тут одно из двух. Или Джоан действительно ненормальная, поскольку надевала на работу резиновые сапоги, или же она пытается выяснить, насколько безумна я, верящая всему этому. К тому же шишки на пальцах ног бывают только у стариков. Я решила сделать вид, что считаю ее сумасшедшей, чтобы поощрить ее разговорчивость.
– Я всегда паршиво чувствую себя без туфель, – заметила я с двусмысленной улыбкой. – А что, ноги у тебя очень сильно болели?
– Просто ужасно. А мой начальник – он только что расстался с женой, не мог вот так взять и развестись, поскольку это противоречило устоям братства, – то и дело звонил и вызывал меня к себе. А ноги у меня дьявольски болели при каждом движении, однако как только я садилась за свой стол, снова звонил звонок, и ему еще каким-то образом хотелось облегчить свою душу…
– А почему ты не ушла?
– Ой, я вроде как ушла в отпуск по болезни. Не выходила на улицу, ни с кем не общалась. Засунула телефон в ящик стола и не отвечала… Потом врач направил меня к психиатру в такую большую больницу. Мне назначили на двенадцать дня, и я чувствовала себя ужасно. Наконец в половине первого вышла сестра и сказала, что врач ушел обедать. Она спросила, хочу ли я подождать, и я ответила, что да.