Жрица Изиды (Шюре) - страница 71

— Готов ли ты? — повторил Гельвидий, беря за руку трибуна.

Минута была торжественная, потому что клятва связывает бесповоротно. Возвышенные мысли Гельвидия пленили Омбриция, и он почти склонился к тому, чтобы принести требуемую клятву, но при словах Мемнона ему показалось, будто бич Изиды уже хлестнул его по спине. Рука декуриона, сжимавшая его плечо, представилась ему звеном огромной цепи, поднимающейся в бесконечное пространство и приковывающей его навеки. Охваченный снова подозрениями, униженный тем, что ему не удалось исполнить свою волю, он испытывал только одно стремление: избавиться от гнета. Он отвернулся и проговорил глухим голосом:

— Я дам ответ через неделю. Мне надо обдумать ваши слова.

Затем порывисто протянул руку декуриону и жрецу и вышел, не взглянув на них.

— Я надеюсь на благополучный исход, — сказал Гельвидий, когда Омбриций исчез.

— Не знаю, — ответил Мемнон, — у него опять был его прежний взгляд неукрощенного зверя.

XIII

Клятва Гекаты

Омбриций злобно шагал по полю. Так велика была тревога его души и такой хаос царил в его мыслях, что ему казалось, будто он снова находится при осаде Иерусалима, под стрелами иудеев, и реки расплавленного золота текут с крыш горящих храмов. У дверей своего дома он увидел пожилого человека в коричневом плаще, с бегающим взглядом и точно вынюхивающим что-то носом.

— Не ты ли военный трибун Омбриций Руф? — спросил незнакомец.

— Да, это я.

Несмотря на пустынность места, человек тревожно оглянулся по сторонам и понизил голос:

— Я вольноотпущенник из дома Гедонии Метеллы. Госпожа моя приглашает тебя приехать к ней завтра в Байи на ее виллу. Она должна передать тебе важные известия.

— Кто мне поручится, что ты говоришь правду и что ты послан ею? — спросил Омбриций, всматриваясь в старика.

— Вот знак, — сказал вольноотпущенник, вынимая из-под плаща ониксовую камею, изображающую голову Медузы, которой Омбриций любовался в тот памятный вечер, увидев ее на поясе Гедонии Метеллы.

Это был знак ее царского достоинства в братстве гедонианцев.

— Ты можешь оставить его у себя. Госпожа приказала мне передать его тебе, — сказал слуга, загадочно улыбнувшись беззубым ртом, похотливыми, но пустыми от низости и угодливости глазами.

Трибун взял камею и подозрительно осмотрел ее.

— Я не знаю Байи, — сказал он. — Как я найду дорогу к этой отдаленной вилле?

— Завтра, в двенадцатом часу после солнечного восхода, тебя будет ждать барка у ворот Стабии.

— Где же мы пристанем?

— У храма Гекаты. Госпожа моя ждет тебя там.

— В храме Гекаты?! — воскликнул трибун, невольно вздрогнув.