Толпа аплодировала и ворковала над разворачивающимся спектаклем. Они все пришли в своих нарядах — таких неправедных богатствах. Многие империи заплатили кровью за эти драгоценности и шелк. Кровью своего народа.
Дополнительная танцовщица двигалась сквозь толпу: какая-то дублерша, несомненно пытающийся получить лучшее представление о спектакле. И он, возможно, не обратил бы на это внимание, если бы она не была выше, чем другие — больше, соблазнительнее, с более широкими плечами, чем у остальных танцовщиц. Она двигалась более сильно, словно каким-то образом сама земля поддерживала ее. Свет окружал ее, сияя через кружево рукавов костюма, демонстрируя водовороты и завитки узоров на ее коже. Идентичная краска была на руках и груди танцоров, но не на ее спине, где краска была чуть более темной и немного отличалась.
У других танцовщиц не было никаких татуировок.
Прежде чем он смог увидеть больше, между двумя его вздохами, массивные дамы в бальных платьях загородили ее, и она исчезла за зашторенным дверным проемом, идя прямо, мимо охранников с глуповатой улыбкой, как будто она потерялась.
Когда она появилась снова, минутой позже, только он знал, что это все еще она. Макияж исчез, и ее струящаяся юбка тоже.
Нет, не исчезла, он понял это, когда она пробралась обратно через дверной проем, уже без охранников. Юбка была вставлена в шелковый плащ, ее капюшон прикрывал коричневые волосы, и она двигалась ... двигалась, как самодовольный мужчина, напоказ для дам окружающих ее.
Придвинулась к нему ближе. На сцену. Танцоры по-прежнему разбрасывали повсюду свой черный порошок, кружа и порхая по мраморному полу.
Ни один из охранников не заметил, как танцор повернулся, благородно крадясь к нему. Один из придворных заметил, но не пробил тревогу. Вместо этого он выкрикнул имя — мужское имя. И танцовщицы в масках повернулись, подняв руку в приветствии в сторону человека, который нахально ухмыльнулся им.
Она была не просто в маскировке. Она стала другой, полностью.
Ближе и ближе, она подкрадывалась, музыка оркестра росла в дисгармонии, яркий финал, ноты поднимались все выше и выше , танцоры подняли стеклянные розы над головами: дань королю, дань смерти.
Замаскированная танцовщица остановился за пределами кольца охранников Эдиона, на сцене, похлопывая себя, словно проверяя платок, который исчез, и бормоча проклятия.
Обычная, правдоподобная пауза — не повод для тревоги. Охранники отвернулись, наблюдая за танцорами.
Но она посмотрела на Эдиона из-под опущенных век. Даже будучи переодетой в аристократку, в ее бирюзово-золотых глазах плескался злой, порочный триумф.