В ночной тишине этот осторожный стук казался почти зловещим. Питер нащупал в темноте свой кинжал и крепко сжал его в руке. Потом он крикнул:
— Кто там?
Долгое молчание было ему ответом, потом снова раздался стук.
— Кто ты? Отвечай! Тишина.
Питер пришёл в восторг — пуще всего в жизни он любил этот восторг. В два прыжка он очутился у двери. Его дверь доходила до самого верха, не то что у Малыша, и что за ней — он не знал; не видел его и тот, кто находился за дверью.
— Отвечай, а то не открою! — крикнул Питер.
В ответ послышался нежный звон:
— Впусти меня, Питер.
Динь! Питер распахнул дверь. Динь влетела в комнату, вся растрёпанная и взволнованная, лицо её раскраснелось, а платье было заляпано грязью.
— Что случилось?
— Ни за что не отгадаешь! — вскричала Динь. — Попробуй догадайся с трёх раз!
— А ну, выкладывай! — заорал Питер.
И в одной сбивчивой фразе, длинной, как бумажная лента, которую фокусник в цирке вытягивает изо рта, она рассказала ему о том, что пираты схватили Венди и мальчиков.
Сердце бешено запрыгало у Питера в груди. Венди связана, Венди на пиратском корабле! Та самая Венди, которая так любила, чтобы во всём был порядок!
— Я спасу её! — крикнул он и бросился к оружию.
В этот миг ему пришло в голову, что он может ещё и порадовать Венди. Он может принять лекарство.
И Питер взял в руки стакан с роковым напитком.
— Нет! Нет! — взвизгнула Динь.
Она слышала, как, пробираясь по лесу, Крюк бормотал что-то о том, что он сделал.
— Но почему?
— Лекарство отравлено!
— Отравлено? Кто мог его отравить?
— Крюк!
— Ерунда! Как он мог сюда попасть?
Увы, на это Динь не могла ничего ответить, ибо даже она ничего не знала о мрачной тайне Малышового дерева. И всё же она своими ушами слышала, что говорил в лесу Крюк. Сомнений быть не могло. Лекарство было отравлено.
— К тому же, — сказал Питер, — я никогда не смыкаю глаз!
И знаешь, он сам верил своим словам.
Тут он поднёс стакан ко рту. Что толку спорить? Нужно было действовать! С быстротою молнии Динь подлетела к стакану и осушила его до дна.
— Как ты смеешь? Это моё лекарство! — возмутился Питер.
Но Динь не отвечала. Она пошатнулась в воздухе и начала медленно падать.
— Что с тобой? — ахнул Питер. Ему вдруг стало страшно.
— Да, оно отравлено, — прошептала Динь. — И теперь я умираю.
— Ой, Динь, ты его выпила, чтобы спасти меня?
— Да.
— Но почему, Динь?
Крылья уже не держали её, но последним усилием она вспорхнула ему на плечо и ласково куснула его в подбородок.
— Болван! — шепнула она ему на ухо. Шатаясь, она долетела до своей комнатки и повалилась на кровать.