— Это вышила твоя родственница или, может быть, подруга, сэр Лоуренс?
— Я так и думал, что ты должна была заметить это, — ответил он с улыбкой. — Моя тетушка вышила это для меня много лет назад.
— Это очень хорошая работа. Я бы так не смогла.
— Судя по тому, что я слышал, ты слишком строга к себе, Оливия. Мне говорили, что ты лучшая золотошвейка в этой части страны.
Зорко, словно ястреб, он следил за ее реакцией. Оливия не хотела быть пойманной на эту приманку, но любопытство взяло верх.
— Тебе сказала это преподобная матушка? — спросила она тихо, чтобы не услышали Кэтрин и Генрих.
Он кивнул.
— Преподобная матушка очень проницательная дама. Она всегда распознает редкостный талант, если встретится с ним.
Возражение застыло на кончике ее языка: «Почему же тогда она так поспешно избавилась от меня? Разве Генрих был единственным, кто не вносил плату?» У нее была еще масса вопросов, но она изо всех сил сдерживала себя, глядя в свою серебряную тарелку. И все-таки задала один-единственный, вертевшийся на языке:
— Если ты знал, что я хорошая вышивальщица, зачем вчера спрашивал, что я умею делать?
— Мне было интересно узнать, что ты согласна делать, чтобы помочь своему брату. Ведь если хочешь помочь кому-то, сначала нужно узнать, на что ты способен. Мне было интересно, как ты оцениваешь собственное мастерство вышивальщицы.
Она видела, что он пытается ее смутить из-за того, что она вчера не сказала ему всей правды. Но ведь это естественно для человека, не приемлющего хвастовства. И он, конечно, все понимал, но специально ставил ее в неловкое положение.
Сэр Лоуренс, в свою очередь, прекрасно понимал причину сердитой складки, появившейся между ее тонкими бровями. Он бы многое отдал за то, чтобы иметь возможность сказать ей больше, чем сказал. Но почва была чересчур ненадежной, и ему необходимо продумывать свои шаги с большой осторожностью, если он хочет приманить птичку, да так, чтобы она при этом не растеряла слишком много перышек. Птичка уже и так нахохлилась оттого, что он никак не мог удержаться, чтобы ее не дразнить. Ему доставляло несказанное удовольствие видеть, как она вспыхивала, и ее глаза гневно сверкали. Однако нужны терпение и твердая рука, если он хочет приручить эту пташку. И если ему удастся то, что он задумал, то награда будет стоить того, чтобы приложить все усилия. С этими мыслями он повернулся к Кэтрин, которая протягивала ему блюдо с засахаренными фруктами, и поблагодарил ее за чудесный обед.
Когда столы были убраны, обсуждение проблем семьи Джиллерсов возобновилось. На этот раз Оливия и Кэтрин сидели рядом, а мужчины — напротив. Генрих поглядел на свою жену и протянул руку, чтобы ласковым прикосновением успокоить ее, а сэр Лоуренс смотрел на Оливию поверх кубка с вином и думал о том, что тридцать один год, как он живет на этом свете, но не видел ничего прекраснее. Он знал, его следующий шаг будет решающим. Но что потом? Даже он не мог с уверенностью сказать, в какую сторону полетит эта птичка.