Маргарет почувствовала свою неуместность. Казалось, что она бесцеремонно вошла в пространство смерти, присутствие которой бедный Николас лишь начинал осознавать. Увидев отрешенный взгляд Хиггинса, она на мгновение остановилась на ступенях лестницы, а затем бесшумно проскользнула мимо погруженного в горе отца.
Мэри села на стул и, сняв через голову передник, заплакала навзрыд. Ее рыдания пробудили Николаса, заставив отвлечься от горьких дум. Он схватил Маргарет за руку и, собираясь с мыслями, потянул ее к себе. Его слова звучали невнятно. Он произносил их сдавленным хриплым голосом:
– Ты была с ней? Ты видела, как она умерла?
– Нет, – ответила Маргарет.
Она с величайшим терпением сохраняла неподвижную позу. После долгой паузы он вновь заговорил, по-прежнему держа ее за руку.
– Все люди умирают, – произнес он со странной серьезностью, которая привела Маргарет к мысли, что Хиггинс был уже пьян (не до потери рассудка, но вполне достаточно, чтобы его разум помрачился). – Мне только обидно, что она ушла раньше меня.
Не глядя на Маргарет и не отпуская ее руку, он обдумывал возникшую ситуацию. Внезапно он посмотрел на нее с дикой надеждой во взгляде.
– Ты точно уверена, что она мертва, а не находится в забытье или обмороке? С ней такое бывало.
– Бесси умерла, – ответила Маргарет.
Она не чувствовала страха, разговаривая с ним, хотя Хиггинс больно сжимал ее руку и хмурил брови в пьяном негодовании.
– Она умерла, – повторила Маргарет.
Какое-то время Николас смотрел на нее вопрошающим взглядом, но надежда уже угасала в его глазах. Затем он отпустил руку Маргарет и с яростными рыданиями навалился на стол. Через несколько мгновений он отбросил его от себя и начал расшвыривать стулья. Мэри, дрожа от страха, подошла к нему.
– Уйди от меня! – закричал он, оттолкнув ее в сторону. – Мне сейчас не до тебя!
Маргарет взяла ее за руку и мягко обняла за плечи. Хиггинс рвал на себе волосы, бился головой о стену и выкрикивал проклятия. Затем, истощенный и опустошенный, он упал на пол. Его дочь и Маргарет замерли в ожидании. Мэри дрожала всем телом.
Спустя четверть часа или, возможно, час он наконец поднялся на ноги. Его глаза налились кровью, и он, похоже, забыл о том, что в комнате находились женщины. Увидев их, Николас нахмурился, тяжело повел плечами, затем бросил на дочь мрачный взгляд и молча направился к двери.
– Отец! – закричала Мэри, метнувшись к нему и вцепившись в его руку. – Только не сегодня. Мэм, помогите мне! Он снова напьется! Отец, я не отпущу тебя. Можешь бить меня, если хочешь. Бесси просила напоследок, чтобы я не давала тебе пить.