– Дети справятся и с огородом, и с домашним хозяйством, – ответил Николас. – Мне всегда не нравился Милтон. А Милтону не нравился я.
– Вы не должны уезжать на юг, – настойчиво произнесла Маргарет. – Вы не выдержите перемен. Вам придется работать на полях при любой погоде. Через несколько лет вас убьет ревматизм. Тяжелая физическая работа в таком возрасте надорвет вашу спину. Продукты там другие – не те, к которым вы привыкли.
– Я не привередлив, – обидевшись, сказал Хиггинс.
– Если вы найдете работу, вам придется ежедневно покупать мясо у мясника, платить за жилье, содержать детей – и все это за десять шиллингов в неделю. Из-за меня, точнее, из-за моей привычки приукрашивать детали вы настроились на переезд. Но я сейчас скажу правду. Вам быстро наскучит их монотонная жизнь. Вы просто не знаете, что это такое. Она разъест вас подобно ржавчине. Южане привыкли к однообразию. Для них время, как стоячая вода. День за днем они трудятся на огромных полях. Им не с кем поговорить. Они лишь изредка приподнимают склоненные вниз головы. Тяжелая работа с плугом и лопатой притупляет их мозг. Однообразие тяжелого труда умерщвляет их воображение. После окончания работы у них отсутствует даже малейшее желание пойти и встретиться с друзьями, чтобы рассказать им о своих мыслях и умозаключениях. Эти зверски уставшие люди идут домой. Они не думают ни о чем, кроме пищи и отдыха. Вы не расшевелите их никакими собраниями, которые так часто проводятся в городе, – не знаю, хорошие они или плохие. Одним словом, я уверена, что жизнь среди южан покажется вам сущим кошмаром. То, что они считают покоем, станет для вас вечным мучением. Умоляю вас, Николас, больше не думайте об этом. Кроме того, вы не сможете оплатить переезд миссис Бушер и ее детей.
– Я уже прикидывал, как нам обустроиться. Одного дома будет достаточно для всех, а кое-что из мебели можно даже продать. Содержат же люди большие семьи – с шестью-семью детьми. Помоги им Бог.
Похоже, собственный рассказ убедил его больше, чем слова Маргарет. Тем не менее он уже отрекся от идеи, которая оформилась в его уме после дня неудач и напрасных хождений.
– Люди живут тяжело и на севере, и на юге. Если южане имеют постоянную работу с нищенской оплатой труда, то мы, северяне, можем получать хорошую сумму за один квартал и ни фартинга – в следующем. Конечно, мир находится в хаосе, который неведом ни мне, ни другому человеку. Мир нужно исправлять. А кто займется этим, если выше нас, как говорит народ, находится лишь то, что мы видим?
Мистер Хейл намазывал масло на хлеб. Маргарет была рада, что он отвлекся и пропустил последнюю фразу Хиггинса. Она видела, что их гостя лучше было оставить в покое. Если ее отец начнет говорить о Боге, Николас почувствует вызов и начнет спорить, отстаивая свое мнение. А пока Хейлы вели обычную беседу, он незаметно для себя съел почти все бутерброды. Наконец, оттолкнув от стола стул, Хиггинс попытался проявить интерес к их разговору. Однако, не услышав ничего занимательного, он погрузился в дремотное уныние. Внезапно Маргарет – после долгих размышлений на эту тему – спросила: