– Я умоляю тебя, не делай ничего подобного. Вспомни о свершившихся несчастьях. Кроме того, я не могу разлучиться с Маргарет.
– Да, немного подумав, я решил, что пусть она лучше еще десяток лет позаботится о нас, пока мы не превратимся в двух старых инвалидов. Серьезно, Хейл! Я хочу, чтобы ты покинул Милтон. Он непригоден для вас, хотя я рекомендовал его тебе в самом начале. Если бы вы переехали в Оксфорд, я бы проглотил свои сомнения и согласился жить при колледже, а вы с Маргарет поселились бы в нашем пасторате. Ты стал бы викарием и освободил меня от бедняков. Маргарет вела бы наше хозяйство: днем выполняла обязанности деревенской леди Баунтифул, а по вечерам читала нам книги на сон грядущий. Я был бы счастлив от такой райской жизни. Что ты думаешь об этом?
– Ничего хорошего, – решительно ответил мистер Хейл. – Я уже заплатил страданиями за самую большую перемену в своей жизни. Здесь я встречу смерть и буду погребен.
– Тем не менее я не откажусь от своего плана. Только больше не буду уговаривать тебя. Где Жемчужинка? Маргарет, подойди и поцелуй меня на прощание. Помни, дорогая, где ты можешь найти настоящего друга. Все мои возможности к твоим услугам. Ты мне как дитя. Не забывай об этом. Благослови тебя Бог!
Мистер Хейл и Маргарет вернулись к тихой и монотонной жизни, которую они вели до этого времени. В их доме больше не было больной и связанных с ней страхов и надежд. Даже Хиггинсы, так долго занимавшие важное место в их умах, казалось, отступили в тень повседневной рутины. Оставшиеся без матери дети Бушера нуждались в заботе, поэтому Маргарет часто приходила к Мэри Хиггинс, которая ухаживала за малышами. Две семьи теперь жили в одном доме. Старшие дети посещали школу для бедных, а о младших ребятишках, когда Мэри была на работе, заботилась добрая соседка, чья смекалка во время смерти Бушера так понравилась Маргарет. Конечно, ей платили за помощь. Во всем, что касалось сирот, Николас проявлял серьезность и здравый расчет, что совершенно не вязалось с его прежними эксцентричными поступками. Он был настолько поглощен работой, что в зимние месяцы Маргарет почти не видела его. Когда же они встречались, Хиггинс всегда недовольно морщился при упоминании имени отца детей, которых он так сердечно принял под свою опеку. О мистере Торнтоне он тоже говорил с большой неохотой.
– Сказать по правде, Торнтон не понятен мне. Он будто состоит из двух личностей. Одна из них знакома мне с давних пор. Это хозяин фабрики. Другая не имеет в себе и унции хозяйского характера. Как эти два человека уживаются в одном теле – загадка для меня. Но я когда-нибудь разгадаю ее. Между прочим, он часто приходит к нам. Это, как я понял, тот парень, который не хозяин. Похоже, он тоже заинтригован моей персоной – сидит, слушает меня и смотрит, будто я какое-то странное животное, недавно пойманное в далекой стране. Но я не смущаюсь. Тут нужно нечто невероятное, чтобы смутить меня в моем доме. Иногда я делюсь с Торнтоном своими мыслями, о чем ему было бы лучше услышать в молодые годы.