Через несколько дней она подытожила свои впечатления и осталась довольной, что побывала в краю своего детства, что вновь увидела его и что он всегда будет для нее самым приятным уголком на земле. Естественно, там возникло слишком много воспоминаний о прежних днях, особенно о родителях, поэтому, если бы кто-то снова предложил ей съездить в Хелстон, она уклонилась бы от такого визита.
Опыт, как бледный музыкант, держит
В руках терпение своей цимбалы.
Гармония, непонятая нами и
Сотканная Богом из слов, напряжение ослабит
В печальных и смущающих минорах.
Миссис Браунинг. Запутанная музыка
К тому времени Диксон приехала в Лондон и заняла должность служанки при Маргарет. Она привезла с собой множество милтонских сплетен.
После свадьбы мисс Фанни уехала жить к мужу – в другой город. Она забрала Марту с собой. Свадьба проходила так, а подружки невесты выглядели эдак, все вот в таких платьях, и, надо сказать, пиршество было роскошным. Правда, люди, наблюдавшие церемонию, говорили, что мистер Торнтон устроил чересчур пышное бракосочетание, учитывая убытки, понесенные им из-за забастовки. Кроме того, ему пришлось выплатить неустойку за невыполнение контрактов. Как бы ни старалась Диксон, продажа мебели и прочих вещей принесла мало денег. Просто стыд какой-то! И это при том, что в Милтоне жили не только босяки, но и богатые люди. Однажды пришла миссис Торнтон и купила всего две-три безделушки. Зато на следующий день явился мистер Торнтон и, к радости ротозеев, заплатил за пару вещей хорошую сумму, почти вдвое превышавшую их первоначальную стоимость. И если от миссис Торнтон почти ничего не перепало, то мистер Торнтон дал слишком много. Мистер Белл присылал заказы на книги из их библиотеки, но его отвратительный почерк и ужасная привередливость только портили дело. Лучше бы он сам приехал и выбрал нужные книги, а так его письма оставались сплошными загадками. И зачем он только тратил на них деньги?
Она почти не упоминала о Хиггинсе. Память Диксон имела аристократический уклон и часто подводила хозяйку, когда та пыталась вспомнить обстоятельства, связанные с теми, кто был ниже ее по социальному положению. Тем не менее она считала, что Николас жил неплохо. Он заходил несколько раз и расспрашивал о мисс Хейл – единственный человек, который интересовался Маргарет. Впрочем, мистер Торнтон тоже однажды задал Диксон два-три вопроса о ней. Относительно Мэри Диксон небрежно заметила: «А что может случиться с этой крепкой и большой неряхой?» Диксон слышала или, возможно, ей только приснилось – хотя это было бы странно, потому что она не общалась в своих снах с такими босяками, как Хиггинсы, – что Мэри пошла работать на фабрику мистера Торнтона. Вроде бы Николас хотел пристроить дочь на должность младшей поварихи в фабричной столовой. Только все это чушь! Подумать только! Мэри – повариха! Маргарет согласилась, что эта история действительно казалась неправдоподобной и похожей на сон. Однако она радовалась, что рядом с ней появился человек, с которым можно было поговорить о Милтоне. Диксон не слишком распространялась на данную тему, желая оставить в тени эту часть своей жизни. Ей больше нравилось вспоминать слова мистера Белла о том, что он готов сделать Маргарет своей наследницей. Юная леди не поощряла таких разговоров и не одобряла настырных расспросов служанки, в какую бы скрытую форму догадок или подозрений они ни были облечены.