– Конечно. Я думал, вы знали, иначе ничего бы вам не сказал. Разве вы не слышали о неприятностях ее брата?
– Да, я в курсе этой истории. И он был здесь перед смертью миссис Хейл?
– Я больше ничего вам не скажу. Возможно, я уже подвел мисс Маргарет, раскрыв ее тайну. Мне просто хотелось узнать о мастере Фредерике – оправдали его или нет.
– Я ничего не знаю о нем. Мне лишь известно, что теперь мисс Хейл стала моим лендлордом. Она ведет дела со мной через своего адвоката.
Он попрощался с явно расстроившимся Хиггинсом и пошел по своим делам, от которых его отвлек этот небольшой, но в некотором смысле важный разговор.
– Так это был ее брат! – прошептал мистер Торнтон. – Я рад. Даже если мы с ней никогда не увидимся, это большое утешение. Наконец все прояснилось. Я знал, что она не могла вести себя так недостойно! Но мне требовалось подтверждение. И теперь я искренне рад!
Казалось, будто маленькая золотая нить пролегла через темную паутину его нынешней жизни, становившейся все более мрачной и безрадостной. Как раз в это время разорился американский торговый дом, с которым сотрудничал его агент. Банкротство нескольких компаний вызвало развал целого сегмента торговли. Он рассыпался, как карточный домик. Что же теперь будет с его фабрикой? Сможет ли он выстоять?
Каждый вечер мистер Торнтон брал бухгалтерские книги в свою комнату и сидел над ними до рассвета. Он думал, что никто из домочадцев не знал об этих ночных бдениях. Однажды утром, когда солнечный свет пробился сквозь щели ставней, а мистер Торнтон еще не ложился в постель, равнодушно подумывая о том, что еще он мог бы сделать без одного-двух часов отдыха, прежде чем начнется дневная суета, дверь в комнату открылась и вошла его мать. Она была в той же одежде, что и вчера, и тоже не ложилась спать. Их взгляды встретились. Суровые лица выглядели истощенными от долгого бодрствования.
– Мама, почему ты не в постели?
– Джон, неужели ты думаешь, что я могу беззаботно спать, пока ты всю ночь не смыкаешь глаз? Ты не говоришь мне о своих трудностях, но они не дают тебе покоя уже много дней.
– Торговля плохая.
– И ты боишься…
– Я ничего не боюсь, – ответил он, вздернув подбородок. – Мне лишь хочется, чтобы ни один человек не пострадал из-за моих ошибок. Вот корень моего беспокойства.
– Но как ты выстоишь? Сможешь ли… Дело идет к банкротству?
Ее голос дрожал, и это было непривычно.
– Не совсем к банкротству. Я откажусь от бизнеса, но полностью рассчитаюсь с рабочими. Мои обязательства вполне выполнимы. Однако меня терзает искушение…
– Какое? О, Джон! Сохрани свое хорошее имя. Иди на любой риск ради этого. Так о каком искушении ты говорил?