Взрослый крещаемый слагает с себя всё, что скрывало от него ранее рабство своим страстям, что делало его лишь по видимости свободным человеком: он скоро узнает, от какого зла избавлен и к какому добру спешит.
Константин велел оглашённым опустить вниз руки и устремить взоры на восток, что должно означать ожидание отверстых дверей рая. Затем философ трижды подул на лица крещаемых, напоминая им, что «создал Господь Бог человека из праха земного и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душою живою».
Первое священнодействие крещального обряда — возложение на крестившихся руки, жест защиты и благословения. Рука священнослужителя — рука Самого Господа Иисуса Христа — защищает, даёт прибежище, берет под крыло, ибо в будущем этому человеку предстоит смертельная схватка с силами тьмы. Но он уже не будет бояться их… И тогда Максимилла и Дубыня поворачиваются и становятся лицом на запад, чтобы навсегда отречься от сатаны, и воздевают руки, показывая, что они подчиняются Христу и хотят быть его слугами.
И Константин глаголет:
— Отрицавши ли ся сатаны, и всех дел его, и всех аггел его, и всего служения его, и всея гордыня его?
И крещаемые ответили:
— Отрицаюся.
Философ повторил вопрос ещё дважды, и так же дважды, утвердительно прозвучало в ответ.
Ещёжды звучит громкий голос Константина, повторивший вопрос паки[53] трижды:
— Отреклися ли сие сатаны?
И дан был трижды ответ оглашёнными:
— Отрекохося.
— И дуни, и плюни на него! — приказывает Константин.
После этого крещаемые снова оборачивают своё лицо к востоку, к Свету мира, и читают Символ веры[54]. Прочитали его мои подопечные без запинки, за что я удостоился от Константина благодарственного взгляда. И обращаясь к Дубыне и Максимилле поочерёдно и трижды философ вопросил снова:
— Сочетался ли еси Христу?
— Сочетахся.
И паки глаголет:
— И веруеши ли Ему?
— Верую Ему, яко Царю и Богу… — слышится в ответ.
Это решение и клятва принимаются раз и навсегда, ибо, по словам Господа нашего Иисуса Христа, «никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадёжен для Царствия Божия». Прежде всего — доверие, безусловное подчинение, полная отдача себя воле Того, за Кем должен следовать, что бы ни случилось и как бы трудно ни было нести Его бремя. «Ибо иго Моё благо, и бремя Моё легко», — заповедовал нам Спаситель.
— И поклонися Ему, — говорит Константин.
Снова слышит в ответ:
— Поклоняюся Отцу и Сыну, и Святому духу, Троице Единосущной и Нераздельной.
Поклоняясь Троице Единосущной и Нераздельной, Святой и Животворящей, человек приобщается Божественному откровению, бесценному дару и радости всех радостей.