Матери Федора и его сестрам девушка понравилась. И по окончании отпуска он уехал обратно в часть, дослуживать, а Надя осталась его дожидаться. Когда же Федор вернулся из армии, то его первенцу уже исполнилось три месяца. А потом в семье родились еще один мальчик и две замечательные девочки.
Не сиделось деду на месте: как-то собрал свое большое семейство и отправился с ним в Казахстан – поднимать целину. Прожили они там недолго, а после рождения третьего сына уехали в Енисейский район, в поселок Новоназимово, где и жили до самой старости в любви и согласии. В Сибири у них родились еще один мальчик и девочка – седьмой, и последний, ребенок в этой большой семье.
Мой дедушка доучился всего до четвертого класса, потому что началась война и пришлось ему бросить школу, чтобы наравне с матерью работать в колхозе. Тем не менее, благодаря своему незаурядному уму и пристрастию к чтению, он никогда не производил впечатление человека необразованного. И все время был чем-то занят: зимой шил унты, летом работал вздымщиком в лесу, искал живицу.
Дед с бабушкой были людьми веселыми, дома всегда стоял шум и гвалт. В лесу дед построил недалеко от ручья избушку, куда на лето брал с собой детей. Там он соорудил для них качели и приносил больных зверушек, которых все вместе выхаживали и которые потом так и оставались жить в доме этой большой семьи.
Однажды дедушку укусила ядовитая змея, и бабушка без раздумий рискнула своей жизнью ради любимого человека – высосала яд из раны на ноге. Все остались живы, правда, без последствий не обошлось: она потеряла много зубов, а он всю оставшуюся жизнь мучился болью в ноге.
Никто ни разу не видел, чтобы они ссорились. Даже в старости играли в любимую дедову игру – догонялки и смеялись звонко, как дети.
Когда мы с родителями переехали в Иркутск, то на лето меня всегда отвозили к ним. Это было целое путешествие! Сначала мы ехали на поезде до Красноярска, потом – в Енисейск и уже оттуда на катере – до поселка Новоназимово. Именно дедушка приучил меня к бане, привил мне любовь к чаепитию – такого вкусного чая, как из их самовара, я не пила больше никогда в своей жизни. Исподволь он учил меня видеть в людях, животных, окружающем мире только хорошее. Со смехом вспоминаю рассказы моей мамы о том, как бабушка первое время не могла запомнить мое имя – Нежданна – и все спрашивала: «Как внученьку-то зовут?» Или как я не хотела целоваться с дедушкой, потому что у него были колючие усы. А он ради меня взял и сбрил их, а я – вот маленькая вредина! – не узнала его без усов и зарыдала, вырываясь, когда он взял меня на руки…