– На-ка. Температуру померь! – Мама протянула градусник. – С ума сошла, болеть накануне контрольных!
– И дня рождения, – добавила я с грустью.
– Какой уж день рождения: тридцать восемь и шесть! Придется вызывать врача!
– А театр? А «Озеро»?
– Очень жаль. – Мама вздохнула с пониманием и погладила меня по голове. – Дима хороший парень. Пусть к нам в гости приходит.
– Эх, улете-ели наши лебеди, – протянула я.
– Да ладно, не расстраивайся, – приободрил меня Димыч. – Прилетят новые. Я обещаю!
Мы шагали с ним по улице, воздух пах весной: немного мимозой, немного талым снегом и солнцем – и болтали про потерянные города, про пирамиды Хеопса, про то, как появились на небе созвездия, и про то, что пантера на самом деле ягуар, только пятен у нее из-за черноты не видно.
У входа в парк журчал большой грязный ручей. Быстрые мутные воды перекатывались по горбатым порожкам пробудившейся от зимней спячки земли.
– А ты умеешь кораблики из бумаги делать?
– Легко! Даже пароход с двумя трубами. – Димыч оживился, и в его глазах запрыгали чертики.
– Пароход не надо. Сделай лодочку. – Я вытянула из кармана куртки измятую, замусоленную газету. Посмотрела на фото, поцеловала Сыроежкина в лоб и протянула ее Димычу: – На! Твори!
Димыч удивленно взглянул на меня, но ничего не сказал. А потом покрутил в руках газету, деловито примерился, оторвал от нее кусок и ловко сложил лодочку. Мы опустили ее в ручей, и она поплыла. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, увлекаемая потоком вешних вод. С борта на меня смотрело улыбающееся лицо с непослушным вихром и родинкой на щеке…
– Прости, Сыроежкин, – прошептала я.
«Да простил я тебя давно», – отдалось гулким эхом у меня в голове…
– Не сердись, ладно?
«Ладно. Как-нибудь переживу».
– Давай расстанемся друзьями. Друзья?
«Друзья. Давай пять!» – и Сыроежкин хлопнул меня по ладони.
– Про-оща-ай!
Димыч уставился на меня:
– Ты с кем разговариваешь?
– Да так! Весна! – и почему-то рассмеялась.
Наташка стояла в дверях с ярким бумажным свертком, переминаясь с ноги на ногу. Щеки у нее пылали. Было видно, что она нервничает. Мы уже полгода с ней не разговаривали. После ее «Прощай навсегда и забудь мое имя» – я на нее даже не смотрела. Ну разве что украдкой.
– Привет! Я это… с днем рождения! – И Наташка протянула мне пестрый сверток. – От меня и от Витьки Груздева. Он меня на хоккей в субботу пригласил. Давайте с нами!
«А как же Электроник?» – хотела я съехидничать. Но Наташка опередила мой вопрос:
– Я подумала: фиг с ним, с этим Электроником! Надо уметь расставаться!