И все-таки у Кёсем сохранялась надежда, что, может быть, останется он во дворце до… – она с усилием заставила себя произнести это мысленно – до смерти Ахмеда. Потому что именно тут сейчас нужней его влияние…
Однако здесь же и выше опасность. Как видно, Марашлы для себя такого не захотел. Что поделать: как флотоводец он толков и удачлив, а в сухопутных делах… слегка неуклюж. Во дворцовых тем паче.
– Кто вместо него? – Перед Маритой нечего было скрываться: она гораздо в большей степени наперсница, чем служанка. Но Кёсем все-таки постаралась, чтобы ее голос не дрогнул.
– Мехмед, госпожа.
Вот это уже было по-настоящему хорошо. У великого визиря несколько заместителей, статус их равен, но взгляды Мехмед-паши она знала. Вот этот как раз будет ей настоящим союзником – и, главное, в дворцовых битвах изощрен.
– Два Мехмеда, – скупо улыбнулась Кёсем. И, заметив недоумение Мариты, пояснила: – Шейх-уль-ислам.
– Эсат-эфенди, законоучитель! – ахнула Марита. – Так разве он за нас?
Приятно все-таки ощущать, что ты превосходишь своих помощниц, причем не как госпожа, а честно: по знанию и пониманию. Кёсем улыбнулась чуть менее скупо.
– Он не за нас. Он за себя самого. Но так уж вышло, что от Османа ждет для себя больших хлопот и неприятностей, а от Мустафы не ждет вообще.
– От нашего Мустафы их ждать и вправду не приходится, – кивнула наперсница. – А вот от черного, Мустафы-аги…
Тут она права. Дарюс-заде агасы, глава черных евнухов, был фигурой влиятельной, и он – это хорошо известно – сделал ставку на Османа.
А вот два Мехмеда, законоучитель и заместитель визиря, считают, что трон должен занять взрослый, а не мальчишка, то есть – пусть вместо сына наследует брат, старший в роду. Их совместное влияние вообще-то должно перевесить решимость Мустафы-аги. Но такого, чтобы султану наследовал брат, доселе еще не было. И традиция становится за спиной чернокожего главы евнухов, превращается в его союзника…
Если бы можно было положиться, как на игрока, на другого Мустафу, нашего Мустафу… Но он вне этой игры.
* * *
Сын прежнего султана, брат нынешнего (Ахмед, пока он не покинул этот мир, остается султаном!), Мустафа был тем, кого события во дворце касались напрямую. И иногда Кёсем казалось, что ей все-таки удастся привлечь шахзаде на свою сторону. Ведь это и его сторона тоже!
Но мало что поменялось в его поведении: такой же безучастный внешне и, наверно, в глубинах души своей, все так же перебирает в пальцах связанные в узелки обрывки халата, все так же смотрит на небо пустым взглядом, не меняя позы, почти не шевелясь. Одному Аллаху ведомо, о чем он при этом думает, что у него в голове, какие мысли посещают и задерживаются ли там вообще.