Последнее, что Кёсем от него услышала, – тихий всхлип. Будто ребенок отошел ко сну. Остановившийся взгляд Ахмеда замер на ее лице, но глаза его уже ничего не видели.
И тогда Кёсем зарыдала, припав к груди Ахмеда. Дала волю рвущемуся наружу отчаянью и боли. Теперь уже можно. Теперь уже все равно…
Нет. Не все равно. И как раз отныне больше нельзя позволить себе ни единой слезинки.
Женщина встала. Собрав в кулак всю свою волю, она вышла из комнаты навстречу тем, кто, уже зная или только догадываясь о случившемся, ожидал за дверями.
С белым, как алебастр, лицом. И с абсолютно сухими глазами.
Не хасеки. Не валиде.
Кёсем-султан.