Махпейкер слушала подругу, глотая злые слезы, затем давилась пресной лепешкой – единственным, что Башар удалось украсть для подруги, и думала. Очень серьезно думала.
Способ Башар был ей как-то не по душе. Однако свой норов давно уже следовало смирить, если она хотела выжить и победить ситуацию. Надо было изобрести собственный способ.
И Махпейкер такой способ нашла. Им оказалась жалость.
В конце концов, Башар права. Бедные наставницы-калфа и впрямь останутся здесь навсегда, формально уважаемые всеми, на деле же всеми ненавидимые… кроме тех немногих, которым удастся понять, что именно благодаря жестокой науке они смогли выжить и преуспеть.
Конечно, наставница может попросить султана в благодарность за верную службу выдать ее замуж. Но за кого? По гарему ходило множество историй о девушках, которые предпочли синицу в руках журавлю в небе, надежную крышу над головой и верного мужа – призрачной султанской милости. Но изнеженные и беспомощные, эти наложницы, ставшие женами, не умели вести хозяйство, их никто ничему подобному не учил. Мужья требовали от них готовить еду, убирать дом, ходить на базар (тот самый базар, где их чуть было не продали – а то и продали когда-то, именно в султанский гарем!), а когда женщины падали от усталости, требовали еще и ублажить себя в постели, в противном же случае грозили побоями, а то и, хуже того, вовсе разводом. Быть вышвырнутой на улицу страшно, и ни одна женщина не может хотеть ничего подобного. Так что глупостью со стороны почтенной калфа было бы возжелать ухода из гарема.
А ведь муж может и не ограничиться одной женой. Захочет взять молоденькую – что ты тогда станешь делать? Смиришься или тоже окажешься на улице?
Не от хорошей жизни идут в калфа, вовсе не от хорошей! Так что следует пожалеть и их, суровых наставниц. Кто же еще их пожалеет, если не ты, на чью долю тоже выпало делать то, к чему душа не лежит?
С этого момента дела пошли на лад. Нет, калфа точно так же придирчиво цеплялись к каждой мелочи, выискивали недочеты и назначали за них наказания. Но что-то все-таки изменилось. Возможно, отношение самой Махпейкер к гаремной науке. Теперь она спокойно улыбалась, выслушивая ядовитые реплики наставницы, и пару раз (завистливые глаза видят каждый чужой успех, раздувая его стократно!) ей говорили, будто бы, глядя ей вслед, наставница тоже не хмурилась, а еле заметно кривила губы в усмешке. Правда это была или нет, Махпейкер не знала и особо не допытывалась. Ей приятней было считать сплетню правдивой.
– Мышцы разогревайте! Разогревайте мышцы, дурищи этакие, да покарает Аллах вас и ваших родителей! Ну почему мне достались ученицы, неспособные отличить левую сторону света от правой, а ногу от руки?